Отложенное убийство

— У меня есть подозрения, что этот человек, у которого я побывала дома, связан с делом «Хостинского комплекса».

— Подозрения или факты? Выкладывай по порядку.

— Я и выкладываю, Вячеслав Иванович!

И Галя в общих чертах обрисовала свой визит в дом Михайлова, заострив внимание на некоторых существенных подробностях:

— В саду земля вскопана: что-то зарыто. Размеры приблизительно соответствуют человеческой могиле. Как только я пришла к нему, он моментально начал расспрашивать о деле «Хостинского комплекса». И я подумала, что Гарик с дедушкой в тот день могли направляться к тренеру Михайлову…

— Чего-то я, Галина, все-таки не допру, — размышлял Вячеслав Иванович. — Нет, подозрения веские, я не отрицаю, проверить стоит… Но уж больно у тебя, прости, широкие перепады настроения. То у тебя к этому Михайлову такая любовь пылала, а сегодня ты выдаешь его с потрохами. Не из-за того ли, что он тебя оскорбил, не захотел вдвоем стишата читать?

— Я по-прежнему люблю Никиту Михайлова, — отчеканила Галя. — И поэтому должна выдать правоохранительным органам того, с кем я встретилась.

— Загадками, дивчина, изъясняешься. Ты прямо говори!

— Если прямо скажу, Вячеслав Иванович, вы не поверите. Так что придется занять ваше время и рассказать одну историю, которую нам лектор по криминалистике привел как уникальный казус.

Вячеслав Иванович, вздернув рукав пиджака, взглянул на часы. Время терпит.

— Ну давай свой казус.

Это случилось во Франции, в семнадцатом веке. Войны тогда велись затяжные, и если солдат уходил на войну молодым человеком, то имел шансы вернуться стариком. Примерно так получилось и с одним крестьянином по имени Мартен Герр, которого мобилизовали на службу территориальным интересам Французского королевства и отпустили «на гражданку» только пятнадцать лет спустя. Все это время его преданно ждала жена, которая, конечно, обрадовалась возвращению мужа. За пятнадцать лет многое изменилось, но Мартен быстро вошел в ритм домашних дел. Он узнавал выросших без него детей, называл их по именам; на пирушке по случаю его возвращения припоминал вместе с соседями старые деревенские происшествия; по ночам бывал так нежен с женой, что она снова полюбила его без памяти.

Безмятежное счастье продолжалось недолго. Потому что некоторое время спустя к дому Герров пришел другой немолодой солдат и стал кричать, что это он — настоящий Мартен Герр! А тот, кто занял его место, — самозванец. Они служили в одном полку; сослуживцы и командиры отмечали, что эти двое похожи, как братья, даже иногда путали их. Внешнее сходство заставило их сдружиться. Словоохотливый

Мартен Герр частенько вспоминал покинутое житье-бытье, перечислял детишек, соседей, воскрешал бытовые мелочи, каждая из которых грела душу в условиях военных невзгод… Незадолго до конца срока службы он был тяжело ранен и остался лежать на поле сражения. Тогда похожий на него проходимец, который в мирной жизни не приобрел ни хозяйства, ни жены, ни детей, решил занять его место, полагая своего собрата мертвым. Но он просчитался! Мартен Герр вернулся, чтобы изобличить его.

Но и предшественник не сдавался, заявляя, что этот бродяга все придумал.

Крестьяне семнадцатого века при виде двух до безумия похожих людей заподозрили, скорее всего, козни дьявольские. Но если, по их представлениям, дьявол в присутствии человека, чей облик он принял, должен был испариться, испустив на прощание дух горящей серы, то двое отставных солдат остались на месте. «Я — Мартен Герр!» — утверждал один. «Нет, я — Мартен Герр!» — возражал второй. Разумеется, эти двое выглядели не близнецами, но жена, никогда не забывавшая лицо мужа в молодости, признала, что каждый из них представлял, по-современному выражаясь, вариант одного и того же лица, каким оно могло стать спустя пятнадцать лет.

За разрешением спорного вопроса обратились в суд. Судьи были так же поражены, как близкие Мартена Герра. Путем хитроумных расспросов им все-таки удалось установить истину и признать, что второй Мартен Герр является настоящим Мартеном Герром. Какое наказание постигло самозванца, не так уж важно. Важно чувство растерянности и недоумения, которое охватывает людей при столкновении с вещами, в которые почти невозможно поверить и которые, однако же, изредка попадаются на этом свете.

… — Так ты хочешь сказать, Галя, что место Михайлова занял очень похожий на него человек?