Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены)

4. "Литгазета" распространяется о "Пире победителей", написанном в лагере 20 ЛЕТ НАЗАД, никогда никому не показанном, выкраденном с места хранения и ТОЛЬКО ТАК ставшем известным и ТОЛЬКО ТЕМ, кто его захватил, никому больше ни у нас, ни на Западе. Автор протестует против оглашения этой пьесы - так о ней "Литгазета" охотно рассуждает.

5. Напротив, автор настаивает, чтобы были напечатаны его романы: "В круге первом" и "Раковый корпус" - так их всячески скрывают от читателя. Например, что Вы могли понять о них из статьи "Литгазеты"? Какое время они описывают? какой круг персонажей? место действия? какие проблемы поднимают? каков их объем? каков язык их? удались они или не удались художест-венно? Вы ничего не узнали об этом! И вам достаточно в 1968 году (не в 1937-м), что анонимный автор статьи, которого Вы никогда не найдете и не узнаете, назвал один мой роман "злостной клеветой"! Вам этого достаточно, чтобы уже не сомневаться, что так оно и есть. Вот так, друзья, повторяется история. А потом будете когда-нибудь, через 10-20 лет говорить: а мы поверили... а мы не знали!

Вы пишете, что "потрясены фактами, изложенными в статье". А факты там есть? Там - туман, недоговоренности и искажения.

Если Вы это письмо получите, прочтете и захотите знать факты напишите мне, тогда я пришлю Вам соответствующие материалы: мое письмо IV съезду писателей, изложение заседания секретариата СП 22.09.67 и другую с ними переписку.

Вспомните, друзья, как тяжело было узнавать в 1956 году: "а мы не подозревали", "а мы ничего не знали". Не надо повторять это вновь.

Мой дружеский привет всему коллективу школы и всем бывшим моим ученикам, кто еще живет в Кок-Тереке!"1.

Увы, ответа на это письмо не было.

1 Солженицын А. - бывшим коллегам по кок-терекской школе, ноябрь 1968 года.

Совсем обезнадежившие после статьи в "Литературной газете" увидеть изданный типографски "Раковый корпус", почитатели Солженицына с тем большим усердием перепечатывают его на пишущих машинках. Читатели самиздата нет-нет да и присылали Александру Исаевичу благодарные письма.

"Человек, который мог так написать о любви, о Веге, должен жить долго, чтобы все, что он таит в себе, стало бы достоянием человечества... Живу, воспринимаю жизнь с тех пор, как прочитаны мной Ваши вещи (все, что было возможно), с упорством и верой в то, что есть на свете много прекрасного, важно только, чтобы это кто-то открыл. А Вы мне открыли так много, что это дает силы и желание жить для того, чтобы еще и еще раз читать то, что будет Вами написано... Извините, получилось витиевато - это только от неловкости, никогда не писала писем писателям, и особенно трудно, когда пишешь тому, кого считаешь великим"1.

"Ваши вещи помогают мне жить.

Не знаю, откуда это у Вас, верно от Бога, этот талант совести, эта простота, эта сила и смелость, эта правдивость до боли и все же, несмотря на боль, всегда светло и человечно"2.

Сетовать по поводу несбывшегося - пустое дело. Но в данном случае невозможно не сетовать. Вспомним, сколько писем получал Александр Исаевич после выхода "Ивана Денисовича", после выхода "Двух рассказов". Что бы было, выйди у нас "Раковый корпус"! Скольким бы еще людям выход "Ракового корпуса" помог бы жить!..

Казалось бы, после статьи "Идейная борьба. Ответственность писателя" уже ни у кого не было надежды, что "Раковый корпус" будет напечатан в Советском Союзе. Но у одного человека она все же оставалась. Этим человеком был Твардовский.

Кончается июнь, а 5-й номер (то есть майский) "Нового мира" все еще заморожен. Все труднее становится преодолеть сопротивление Главлита. Твардовский звонит в ЦК, просит аудиенции у Брежнева. Через несколько дней Л. И. Брежнев звонит в "Новый мир" и говорит с Твардовским. Он согласен, что им надо повидаться, поговорить о литературе. Но день встречи не назначается. Александр Трифонович терпеливо ждет следующего звонка из ЦК: регулярно приходит в редакцию, курит и ждет... Он собрал все материалы, относящиеся к вопросу напечатания в "Новом мире" "Ракового корпуса", и думает убедить Брежнева, что надо у нас печатать. Но звонка из ЦК все нет. Летом там были заняты международными проблемами, особенно в связи с Чехословакией. И все же Твардовский еще долго не будет терять надежды. Лишь в самом конце 68-го, поздравляя нас с Новым годом, Александр Трифонович напишет: "У меня новостей никаких, вернее сказать, становится все более ясным, что мое напоминание не получит отзвука"3.

1 Журавлев Т., осень 1968 года, Ленинград.

2 Кузнецов С., 09.07.68.

3 Твардовский А., 24.12.68.

Глава IV

ПИШЕТСЯ "КРУГ-96"

Тем временем творческая жизнь моего мужа шла своим чередом, не прерываясь ни от каких внешних сотрясений.

В то лето 1968 года Александр Исаевич почти безвыездно жил на нашей дачке. Никаких автопутешествий. Не до того! Я же, из-за печатания "Архипелага" рано использовав очередной отпуск, самое лучшее время - июль, август, начало сентября - разрывалась между Рязанью и Борзовкой, хотя душой все время была на нашем участке.