Отмеченная полночь (ЛП)

— Не знаю, но уверена, что план у него есть. Такой уж он человек. Даже когда мы действуем решительно, как это было в Хеллривере, он все равно на два шага впереди нас.

— Он плохой парень; обычно они всегда на два шага впереди, пока мы не поймаем их.

— Да. — Я вздохнула. — Я попытаюсь удержать Этана подальше от проблем.

— Постарайся, — ответил он. — И я рад, что ты пришла ко мне и рассказала об этом. Я зол, что он не сделал этого, но именно он самый упрямый среди нас.

— Упрямый — это еще мягко сказано, — заметила я, думая о прошлой ночи в «Красной Шапочке». — Ты слышал что-нибудь от Габриэля? От Стаи?

Выражение лица Люка помрачнело.

— Нет, хотя мы и не должны были. Думаю, это причина недовольства Этана. Но в данный момент отсутствие вестей, вероятно, к лучшему. Это значит, что они не объявили нам войну.

— Они не сделали бы этого.

Люк не выглядел таким уж уверенным в этом.

— Это был бы не первый случай междоусобной войны.

— Я знаю. И я знаю, что Этан разъярен, и Габриэль, вероятно, также зол. Но они оба взрослые люди. Они оба хотят лучшего для своих людей, и этим не может быть война друг с другом, Люк. Не может быть. — Мой голос стал умоляющим.

— Давай надеяться, что этого не случится, Страж. Проклятье. Какая ночь. Этан, вероятно, говорит с Маликом, но я лично брошусь на гранату, если это не так.

Смирившись, я кивнула и направилась к двери на стоянку. Но все же оглянулась на Люка.

— Окажи мне еще одну услугу?

— Что угодно, Мерит.

— Позвони юристам, пускай приготовятся.

***

Ботанический Сад был — и все еще есть — прекрасным местом для посещения. Но я знала, что эта поездка не закончится ничем хорошим, и что тропинки и сады все еще будут омрачены в моей памяти.

Моя мать праздновала шестнадцатый день рождения моей сестры Шарлотты здесь. Меня одели в вечернее платье и заставили присоединиться. Она была на три года старше, и я чувствовала себя гадким утенком рядом с ее друзьями, которые уже разбирались в макияже, одежде и красивых прическах. Я же чувствовала себя некомфортно в накрахмаленном кринолине и жестком бюстгальтере. Я чувствовала себя еще более жалкой, когда сравнивала себя с прекрасными друзьями Шарлотты.

Совсем недавно я прогуливалась здесь после смерти Этана, когда жаждала уединения и мрачности. Это также не способствовало приятным воспоминаниям.

Парк закрылся несколько часов назад. Но огромные черные ворота на входе были открыты, мужчина в темном костюме проверял приглашения и пропускал дорогие машины в парк.

Он пропустил нас, и Этан припарковался лицом к главному входу, на случай если нам придется быстро убираться отсюда.

— Ты выглядишь прекрасно и грозно, — произнес Этан, когда открыл дверь для меня и предложил руку, помогая выбраться из машины.

— Давай надеяться, что скорее последнее, нежели первое. — Выбравшись, я поправила юбку, чтобы она хорошо сидела на моих бедрах. Не то, чтобы это как-то смягчило бы впечатление от наряда, и в этом определенно была часть причины, по которой Этан выбрал это платье.

Черный смокинг, который он выбрал для себя, определенно производил впечатление. Он зачесал волосы назад, заправив за уши, и выглядел очень богатым магнатом. Что было правдой, в какой-то мере.

Он ничего не сказал, но предложил мне свою руку, и, когда я взяла его под руку, мы направились от парковки к главному зданию, где играл джазовый ансамбль и самые богатые люди Чикаго потягивали шампанское.

За дверью две женщины сидели за столом с надписью «ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА», напечатанной на скатерти. Этан назвал наши имена, и одна из женщин предложила нам небольшие серебряные булавки в форме тюльпанов. Никаких бейджев с именами, написанных маркером, для этих людей.

Другая женщина указала на дверь.

— На террасе у нас аукцион, коктейли и легкие закуски. Вы также можете исследовать парк. В Вечернем Острове[46] включена подсветка, и это прекрасная ночь для прогулок.

— Так и есть, — с улыбкой ответил Этан и протянул мне булавку, когда мы вошли внутрь. Для женщин и мужчин, которые изучали нас — или изучали его — он выглядел холодным и собранным, пока исследовал комнату, оценивая варианты. Но я знала его лучше других и определенно достаточно хорошо, чтобы распознать напряжение в его плечах и низкий гул раздраженной магии вокруг него.

— Ты видишь его? — спросил он.

— Нет. — Но это собрание не соответствовало Эдриену Риду. Толпа здесь, по большей части, состояла из молодых пар со свежими деньгами. Скорее «Лубутены»[47], нежели «Шанель»[48]. Это были различные писки моды для разных поколений, но все же писки моды. Риду нравилось показное богатство — его роскошный дом был в стиле барроко — весь украшен позолотой, бархатом и темным деревом. Но это вовсе была не его марка.

— Не думаю, что он будет здесь, — сказала я. — Ты уверен, что он придет?

— Уверен.

Я хотела потравить его, спросить, откуда такая уверенность в моем отце, разузнать подробности их единственного «телефонного разговора». Но сейчас было не время и не место.

— Шампанского? — спросил он, когда официант в черном проходил мимо с бокалами на серебряном подносе.