Отмеченная судьбой

— Что со Светой? — Веру словно окунули в прорубь с ледяной водой. — Она жива?

— Жива, но состояние тяжелое. В реанимации. Я с ней. Мы с Ксюхой.

— Витя, в какой вы больнице? Сейчас же приеду! Что-то привезти? Лекарства или еще что?

— Ничего не привози, — глухо отозвался Витек и объяснил, где лежит Света. — Только к ней не пускают.

— Ничего, я все равно приеду. Уже выхожу!

Веру трясло, слезы лились сплошным потоком, руки дрожали, она никак не могла застегнуть джинсы.

«Это из-за меня, — стучало в голове, — они приехали сюда, ко мне! Если бы не я, ничего бы не случилось».

Она схватила сумку, выскочила из дома и понеслась по улице, чуть не сбив с ног тетку Татьяну.

— Доброе утро! — размеренно поздоровалась та.

— Доброе, — машинально откликнулась Вера.

— Случилось че? Че ревешь?

— Подруга… вчера приезжала… в больнице в плохом состоянии, — на ходу проговорила она, не замедляя шага.

— Да-а-а-а, — протянула тетка Татьяна, глядя вслед убегающей Вере. — Че делается, господи!

Света лежала в пятнадцатой городской, куда чаще всего и привозили по «Скорой» жертв аварий, нападений и пьяных дебошей. В реанимацию Веру не пустили, но поговорить с врачом удалось. Тот пояснил, что в результате сильного удара головой у Светы отек мозга. Она не приходит в сознание и не может самостоятельно дышать, поэтому подключена к аппарату искусственной вентиляции легких.

— Она выживет? — еле выговорила Вера. И получила сухой ответ:

— Скорее всего, нет.

Врач, наверное, навидался всякого, и смерть стала для него обыденным делом. Он скривился, услышав, как зарыдала Вера, и быстро пошел прочь по широкой лестнице с витыми перилами из темного металла.

Витек кое-как сумел рассказать, что авария произошла на подъезде к городу. Все было в порядке: Света дремала, Ксюша давно сопела на заднем сиденье, тихо журчала магнитола.

— И машин-то не было, трасса почти пустая, — сокрушался Витек, не понимая, как он, водитель с двенадцатилетним стажем, ни разу не попадавший в серьезные аварии, мог не вписаться в обычный поворот.

Машину на полной скорости занесло, развернуло и ударило о столб точнехонько со стороны переднего пассажирского сиденья. Витек заорал, пытаясь вывернуть руль, Ксюша тоненько завизжала в своем кресле, а Света проснулась, но не успела толком ничего понять, вскинула руку к лицу и…

Витек винил себя. Плакал, обхватив голову ручищами. Ксюша спала на кожаном диване в сестринской, куда ее пустили сердобольные медсестры. Домой они так и не ездили, ночевали в больнице.

— Поезжайте, Вить! Я тут побуду. Если что, позвоню.

— Не поеду, — обрубил он.

— Ксюша устала, она же совсем маленькая, — уговаривала Вера.

В итоге сама повезла малышку домой и пробыла у Сюкеевых до вечера, пока не приехала зареванная Витина мать и не осталась с ребенком. Родители Светланы умерли, осталась только старшая сестра, которая жила в Мурманске.

Домой в Корчи Вера попала только в понедельник вечером. Они с Витьком по очереди дежурили в коридоре, хотя толку от этого не было никакого. Помочь ничем не могли, к Свете ни мужа, ни подругу не пускали. В понедельник, в шестнадцать пятнадцать, она на мгновение пришла в сознание. Широко раскрыв глаза, кривила губы, словно пытаясь что-то сказать. После впала в кому, о чем врач спокойно сообщил Вере и Витьку.

— Здесь не сидите — мешаете! Звоните, узнавайте о ее состоянии вот по этому номеру. — Доктор протянул бумажку с неровно накорябанными цифрами.

Витек поехал домой, к дочери и матери. Вера — в Корчи. Пряча друг от друга взгляд, договорились «созваниваться, если что».

Впервые, подходя к своему дому, Вера почувствовала смутное, неясное беспокойство. Дом казался присевшим на корточки, притаившимся. Замершим в ожидании чего-то.

— Верочка! — заспешила навстречу Ирина Матвеевна. — Что случилось? Татьяна сказала, что-то с вашей подругой? Как она?

— Плохо. Была авария. Света умирает, — отрывисто проговорила Вера. Плакать она была уже не в состоянии.

Ирина Матвеевна прижала руки ко рту.

— Умирает? Горе какое, господи! А дочка, муж не пострадали?

— Нет, они в порядке. Только Света.

Пожилая женщина обняла Веру за плечи и повела к себе.

— Пойдем, детка, я тебя чаем напою, покушаешь. У тебя же дома, наверное, никакой еды? Ничего, что я на «ты»?

Успокоительно что-то приговаривая, она усадила гостью к окошку, налила горячего супа, нарезала хлеб, вытащила из холодильника молоко в синей глиняной кружке. Налила чаю, поставила на стол блины и вазочку с вареньем. В последний раз Вера ела в субботу и сейчас поняла, что жутко проголодалась.

Окно было открыто и затянуто марлей от комаров. Прохладный ветерок лениво трепал старомодные тюлевые занавески. Когда-то, целую вечность назад, они со Светой вот так же сидели на кухоньке, разговаривали, обсуждали что-то, казавшееся важным и первостепенным, и не имеющее теперь никакого значения…

— Ирина Матвеевна, спасибо вам. Извините, я вас так объела, — смущенно сказала Вера, отодвигая пустую тарелку.

— Глупости, милая! Пей чай, блины только что испекла.