Отмеченные Фортуной. Дилогия

Самолет резво набирал высоту, быстро удаляясь от Барселоны, в окрестностях которой Игорь Максимович Корнев провел две недели, проживая в пятизвездочном отеле где «все включено», купаясь в Средиземном море и отдыхая так, как может себе позволить пятидесятипятилетний мужчина, вполне здоровый, добившийся в жизни кое-каких успехов, позволяющих ежегодно отдыхать на лучших курортах мира.

Август 2013 года для Испании был одним из худших за последние два десятилетия: экономический кризис продолжался уже пятый год, количество безработных росло, население беднело, страну сотрясали выступления недовольных экономической политикой правительства. Испания пыталась выживать, в том числе и за счет расширения туризма. Поэтому в этом году отношение к туристам, оставляющим свои евро на пляжах Коста Брава, было особенно внимательным, хотя цены и были несколько выше, чем в прошлом году.

«Отдохнул я замечательно! — размышлял Игорь Максимович, потягивая красное полусухое испанское вино „Винья Экстриссимо“ 2011 года, разнесенное стюардессами пассажирам лайнера. — Да и встреча в последний день отдыха с соотечественником, Андреем, рассказавшим много интересного из своей жизни в Германии, особенно о поиске клада, была очень познавательна.

Последний год был удачным: получил приличную премию на фирме по итогам прошлого года, отпраздновал юбилей, со мной продлили контракт еще на три года. В банке накоплено около двухсот тысяч евро — на старость, чтобы ни от кого не зависеть. Плохо только одно — одиночество: с супругой развелся после десяти лет совместной жизни, дочь выросла, вышла замуж, уже родила двойняшек. Ее семья вполне успешна, самостоятельна… Через час пересадка в Амстердаме, затем еще час полета — и я в Хельсинки. Около аэропорта на стоянке — „Honda CR-V“, думаю — за две недели аккумулятор не разрядился. Я же отключил его от сети автомобиля. Заведется без проблем. Переночую в Котке, гостиница заказана. Завтра днем — уже в Питере. Дома! Все же насколько выгоднее летать по миру через Хельсинки, несмотря на использование автомобиля, чтобы до него добраться. Общие затраты примерно в два раза меньше, чем если бы я слетал в Барселону из Питера».

Лайнер вошел в плотную облачность над Пиренеями, стало немного потряхивать. Стюардессы попросили пассажиров еще раз пристегнуть ремни безопасности — впереди грозовой фронт.

Двигатели работали ровно. Игорь Максимович даже немного задремал. Наконец, объявили посадку в Амстердаме. Сели без приключений. Сразу же объявили посадку на самолет до Хельсинки. Взлетели точно по расписанию.

Рядом с Игорем Максимовичем разместилась старушка, лет восьмидесяти.

«Как она испугана этим полетом! Вся трясется! Плохо, что владею только немецким языком. Но на него она не реагирует. Так хоть поговорил бы с ней, может быть, успокоил. Чем же ей помочь? — раздумывал Игорь Максимович, оглядываясь по сторонам. Стюардессу нигде не было видно. — Надо ей предложить немного вина — может, поможет»!

Наконец, показалась стюардесса. Игорь Максимович замахал рукой, подзывая ее к себе. Показал на соседку — та сидела, закрыв глаза, и дрожала.

Стюардесса попыталась заговорить со старушкой, но безуспешно: та трясла головой, не открывала глаза и ничего не говорила. Стюардесса развела руками: ничего нельзя сделать! Вроде бы, ничего страшного не происходит, уже скоро посадка. И удалилась.

«Что-то непонятное творится. Когда старушка садилась рядом со мной — все было нормально: поздоровалась, улыбалась, достала книгу. После команды пристегнуть ремни — никаких проблем, все выполнила немедленно. Даже когда взлетали, все было нормально! А вот когда набрали высоту, и полет перешел в нормальный режим, вот тут то с ней и началось! Может быть, приступ какой-нибудь? Болезнь? Но так резко начаться она не могла. Хорошо, что лететь осталось недолго — всего минут пятьдесят. Скорей бы закончился рейс! Что-то мне тоже стало не по себе».

Все когда-нибудь заканчивается. Лайнер стал снижаться. Старушка продолжала дрожать. Самолет уже заходил на посадку, когда она вдруг схватила Игоря Максимовича за руку и прошептала на чистом русском языке:

— Сейчас разобьемся! Молитесь, если умеете. Не выпускайте мою руку, если не хотите кануть в вечность. Этим Вы поможете мне, а я Вам! Я сделала все, что могла, чтобы отвести от нас эту беду. Может быть, у меня что-нибудь получится! Как жалко, что я не могу предвидеть будущее больше, чем на час вперед!

«Бабка сошла с ума! Что это она шепчет? Разобьемся! Откуда она знает? Он попытался высвободить свою руку, но не смог: старушка мертвой хваткой держала его.

Лайнер приближался к посадочной полосе. Игорь Максимович обратил внимание, что самолет, вместо того, чтобы немного задрать нос, как это обычно бывает при посадке, еще сильнее опустил его. Машинально взглянув на часы, он отметил время: без пятнадцати минут семь пополудни по финскому времени.