Отмеченные водой и пламенем

Что можно было ответить на эти вопросы? Рассказать о той боли, что ударила по всем, кто был связан с Аурунд, в момент ее смерти? Или может – о том, как почему- то не бросил эту странную компанию подыхать в пылающем Бруне? Или может – о той тоске, что уже который день вонзает зубы в сердце?

Кенниг смог лишь тихо обронить:

– Аурунд мертва. Вы законный правитель Ругеи.

В повисшей тишине крик сорокопута, прыгающего по деревьям, казался оглушительным.

Пальцы Адельмара с такой силой стиснули дверную колоду, что казалось, она сейчас треснет:

– Я… Я младший сын. У меня были… У меня есть братья.

Винтар, наконец, повернулся к собеседнику:

– Господа Магрих и Хенно Сьер погибли во время взятия Бруна. Их тела опознал лично лорд- манор Конберт Сьер. Он выжил во время штурма, – голос колдуна был ровен и чуть флегматичен. – Для того, чтоб через месяц его казнили на главной площади Бирикены. Палача не нашли. Голову отрубил я, – Кенниг поднял ледяные глаза на раненого. – С седьмого удара.

У Адельмара подкосились ноги. Парень рухнул на колени, отчаянно цепляясь рукою за дверную колоду и хватая ртом воздух.

Да, Бертвальд еще три года назад сказал, что отец и братья мертвы, но все это время, пока юноша находился в темнице, в душе еще продолжала теплиться надежда, что это какая- то ошибка, что Хенно и Магрих живы, что отец, может, ранен, может, болен, но все равно – не умер!

Кенниг шагнул вперед, легко подхватил хрупкое, изможденное тело на руки и занес уже почти сползшего в пучину обморока юношу в сторожку. Опустив раненного на грубо сколоченную лежанку, и покосившись на сидевшую в дальнем углу одурманенную Селинт, уставившуюся пустым взглядом в потолок, маг тихо обронил:

– Отдыхайте, я пришлю к вам Шмидта.

Водяной колдун уже перешагнул порог, когда Адельмар вновь подал голос:

– Что вы собираетесь делать дальше, господин Кенниг?

– Утопиться в ближайшем болоте, – зло буркнул маг. Это больше всего подходило к его нынешнему настроению.

Но в спину внезапно ударило тихое:

– Я согласен принять вас на службу.

***

Одно из основных правил в работе наемника – не переносить свое недовольство вербовщиком на нанимателя, читай, заказчика. Так что, если вербовщик – косой, хромой, с золотым зубом и рваными ноздрями – тебе не понравился, не стоит сразу же бить кулаками по столу и кричать, что ты разрываешь контракт.

Хотя сейчас, когда Мадельгер смотрел на того, кто, собственно, и дал ему кружку пива с монетой, искушение повернуться, сказать, что он не рейтар, а просто так, мимо проходил, и спокойно уйти, оставив Барнхельма самого расхлебывать получившуюся кашу, было очень велико. И как ландскнехт вообще вчера с таким вербовщиком за один стол сел? Тайна сие великая есть…

Вербовщик потеребил ухо – Оффенбах автоматически отметил, что у него еще и мочки нет – и флегматично сообщил:

– Отъезд завтра. Кроме вас двоих…

– Троих, – поправил его Росперт, а когда вербовщик поднял на него флегматичный взгляд, пояснил: – С нами еще ученик рейтара.

– Да хоть ученица травника, – отмахнулся его собеседник. – Кроме вас троих будет еще десяток. Заказчик просил больше, но пока не нашли, возможно, в Утрехте присоединится еще несколько.

– А заказчик не сказал, на кой скримсл мы премся из Гарделлегенера в Борн? – не выдержал ландскнехт.

– Вот у него и спросите, – отмахнулся вербовщик. – Если господин барон соизволит снизойти до объяснений. А теперь вон отсюда. И чтоб завтра на рассвете были у южных ворот.

Уже выходя из крохотной темной лавчонки, где сидел вербовщик, Мадельгер оглянулся. На миг, в блеске солнечных лучей, проникающих через единственное окошко, мужчине показалось, что на щеках их собеседника виднеется вытравленное клеймо «Кат». Впрочем, разглядеть ничего так и не удалось.

– Гнилой заказ, – мрачно буркнул Оффенбах, осторожно прикрывая за собой дверь.

Росперт дернулся в сторону, пытаясь ускользнуть от брызг, поднятых с мостовой колесами проехавшей кареты. Не удалось.

Мужчина мрачно принялся отряхивать плащ, не обращая внимания на брюзжание приятеля. Отряхнул, и лишь тогда соизволил ответить:

– Да весь этот Гермершхейм гнилой. Вольный город, тоже мне. Застрял в приграничье между Гарделлегенером и Утрехтом, никому сейчас и даром не нужен, ни тому лорд- манору, ни другому, вот и получил звание вольного. Был бы чуть южнее, загремел бы под власть Либеннау, уже б проще жилось.

– Кому? – фыркнул его приятель.

На что получил широкую улыбку в ответ:

– Нам, конечно. Мы тут намертво застряли, хлебные места при ратуше уже все заняты, вольные наемники местным и даром не нужны, своих кнехтов хватает… Если б не этот вербовщик, пришлось бы точно до столицы подаваться.

Мадельгер мечтательно вздохнул:

– До правления ведьмы в Ругее было столько прекрасных осад… Бароны вольные города захватывают, князьки между собой воюют… А сейчас?

– А сейчас радуйся тому, что мы какой- то караван для сопровождения нашли.

– Думаешь, это караван? – поморщился ландскнехт, хватая за плечо замечтавшегося Кайо, с интересом разглядывающего лепнину на каком- то здании, и вытаскивая мальчишку буквально из- под копыт мчащегося коня.