Отмеченный богами

Кузнец ощущал тем не менее какую-то тряску. Он лежал на чем-то твердом, колеблющемся из стороны в сторону и вибрирующем. Через каждые несколько секунд неведомая сила подбрасывала Малледа в воздух. В эти мгновения постоянная боль становилась абсолютно невыносимой.

Он сохранил способность слышать. Среди окружающих его звуков самым различимым было глухое поскрипывание дерева. А когда толчки были особенно сильными, до его слуха доносился плеск воды и изрыгающий проклятия мужской голос. Не лишился Маллед и обоняния. Пахло прохладным воздухом и влажным деревом. Эти запахи сдабривались легким ароматом навоза.

Так он лежал несколько минут, мечтая лишь о том, чтобы прекратилось движение, затихли звуки и исчезла боль. Затем он подумал, что если откроет глаза и попробует пошевелиться, то ему станет лучше.

Преодолевая боль и сопротивление век, он чуточку приоткрыл глаза.

Его ослепил яркий свет дня, и он тотчас вновь смежил веки.

Затем медленно и осторожно снова приоткрыл глаза и увидел прямо над собой сияющее нетронутой голубизной летнее небо.

Мир качнулся, и Маллед увидел четкие, ровные края небосвода.

Ему вдруг пришло на ум, что это не края небосвода, а боковые стенки гроба. Двигаться ему по-прежнему не хотелось, но ещё меньше хотелось быть похороненным заживо. Поэтому он заставил себя немного повернуть голову.

Так и есть. В каких то дюймах от его лица проходила деревянная доска. Но если это был гроб, то на его изготовление, видимо, пошел старый материал - доска оказалась потемневшей и пропитавшейся влагой, со множеством пятен, весьма застарелых и совсем свежих. Кроме того, Маллед заметил, что лежит не на голых досках, а на потертом шерстяном мрачно-коричневого цвета одеяле.

Поскрипывание не прекращалось, и он наконец узнал звук: так обычно скрипит неторопливо катящаяся повозка.

Итак, он лежит в повозке, в старой, битой непогодой колымаге, и его куда-то везут. Но куда и зачем?

Что ж, видимо, есть всего лишь один способ узнать об этом - спросить у возницы.

Он открыл рот и попытался заговорить. Однако членораздельного звука не последовало. Лишь сухое шуршание. И Маллед понял, часть боли, которую он испытывал, следовало отнести на счет нестерпимой, обжигающей горло жажды. Кузнец попробовал приподняться и выдавить нужные слова. Ценою огромных усилий он произвел хрип, в котором можно было угадать одно слово: “Воды!”

Затратив все силы на попытку заговорить, Маллед рухнул на одеяло и уставился в синее, синее небо. Скрип, однако, прекратился.

Заступник услышал топот ног и бормотание, затем что-то заскреблось о доски, и, наконец, в поле зрения возник темный силуэт, застив собой большую часть неба. В этой неясной вначале тени Маллед скоро распознал человеческое лицо.

- А глаза-то раньше были закрыты, - пробормотал человек.

Маллед моргнул и разжал губы, предпринимая очередную попытку заговорить.

От изумления незнакомец выкатил глаза и отшатнулся, исчезнув из пределов видимости.

- Вы живы! - воскликнул человек. - Вы живы, клянусь Веванисом!

Маллед в ответ глухо захрипел.

- Вы, видать, от жажды помираете, чтоб мне сдохнуть! - Человек куда-то заспешил, и Маллед услышал стук металла о дерево. - Подождите. У меня здесь только пиво, прошу прощения. Вам, наверное, хотелось бы водицы, но - чего нет, того нет. Может, выпьете дождевой? Конечно, выпьете! Жаль, её совсем немного.

С этими словами человек снова появился, и Маллед почувствовал на своих губах пропитанную водой ткань. Он схватил ткань ртом и принялся сосать.

Боль утихла, хотя совсем не намного. Но все же это позволило смежить веки и погрузиться в сон.

Проснувшись, Маллед обнаружил себя все в той же повозке, боль была по-прежнему сильной, и ему, как и раньше, хотелось пить. Но все же он чувствовал себя несколько лучше.

Теперь над ним склонились три человека - двое мужчин и женщина. Женщина держала у его рта чашку, и Маллед ощутил на языке вкус воды. Чуть приподняв голову, он с жадностью проглотил драгоценную влагу, боясь пролить хотя бы каплю. Чьи-то руки скользнули вниз, чтобы поддержать его голову.

Через несколько мгновений он уже сидел в старенькой деревянной повозке посреди небольшого мощеного двора. Здания вокруг были ему не знакомы.

- Где я? - спросил кузнец.

- В Назеди, - ответил мужчина. Это был возница, который первым открыл, что его груз ещё жив. - На постоялом дворе, где хозяйка Игибир.

Маллед недоуменно заморгал - и тотчас его пронзила боль. Веки словно жгло огнем. Впрочем, остальные части тела тоже болели. Хотя и не так сильно, как до этого.

- Но каким образом? - простонал он.

Возница беспомощно посмотрел на двух других, затем снова перевел взгляд на Малледа.

- Жрецы подрядили меня доставить вас в поселение Грозеродж. Это где-то к юго-западу от Бьекдау по дороге в Зелдау. Я должен был доставить вас какой-то Анве - жене кузнеца. Думаю, для похорон, - объяснил возница. - Жрецы сказали, мол, так через оракула велели боги. Я был почти что в Назеди, когда вы… когда я увидел, что вы не померли. После этого я привез вас сюда и позвал жреца с лекаршей.