Отмеченный Тьмой-V. Финальная жатва

Он начинается медленно поворачиваться, и я чувствую, как учащается моё сердцебиение. Голова опущена, густые чёрные волосы продолжают скрывать лицо. Картинка резко прыгает вперёд, и Ущелье буквально проглатывает его.

Находясь во мраке, мужчина поднимает перед собой правую руку и на безымянном пальце замечаю перстень, тот самый, что передал мне Тиннер в Новачах.

Он проворачивает его, пока выступающий коготок не оказывается с внутренней стороны ладони. Разведя пальцы, Хранитель словно упирается в невидимую преграду и, будто скользя по ней, начинает вести руку вниз.

Пантомима, мягко говоря, выглядит странно, но только пока пространство не расходится, словно хирургический разрез. В воздухе образовывается расширяющая щель, в которой бешеным вихрем мелькают тени чёрно-серых оттенков.

Где-то на середине пути Хранитель останавливается и резко вскидывает голову. Сквозь века на меня смотрит тот самый мужчина, что когда-то держал за руки прекрасную демонессу на крыльце дома у быстрой речушки.

По щеке Хитэриуса медленно скатывается одинокая слеза, а уголки губ чуть приподнимаются в лёгкой улыбке. Коротко кивнув, он резким движением рассекает пространство до земли и скрывается внутри. Смазанный кадр…

* * *

– Нихрена себе! – первое, что вырвалось у меня, когда сознание соизволило вернуться.

В холодном поту и с пересохшим горлом резко поднимаюсь и начинаю осматриваться глазами, полными крайней формой обескураживающего удивления от увиденного.

Что у нас тут теперь? Маленький шатёр, установленный прямо на песке. Грубая плотная ткань песочного цвета повидала, судя по всему, на своём веку достаточно, но всё ещё оставалась крепкой.

Кроме лежака из вороха сухого кустарника, накрытого шкурами, внутри ничего не оказалось. Ага, тогда начнём с первоочерёдных моментов. Во-первых, я не связан и вещи при мне.

Во-вторых, топчан подо мной жертвенное кострище напоминает слабо, голова относительно ясная, а состояние в целом удовлетворительное. Надо заметить, что начало уже не плохое.

Опасностью вроде не пахло, но последнее время то ли нюх притупился, то ли она душ принимать начала. Так что, полагаться на данное «чутьё» довольно опрометчиво. Снаружи донеслось непонятное мычание и какая-то возня.

Ну, коль для высиживания яиц мой организм не предусмотрен (Разве что для их транспортировки), то мышковаться смысла не было. Или выходить и знакомиться с «табором», или рвать свиток и отчаливать по-английски.

Второе всегда успеется. Значит, пойдём поздороваемся. Снаружи встречала делегация из двенадцати персон. Шестерых мужчин и юношей, облачённых в точно такие же рясы, что находились на обнаруженных в заброшенном цеху трупах.

Только данные приверженцы рясовой моды выглядели вполне себе живыми и даже в меру упитанными. Они стояли полукругом через одного в шахматном порядке – взрослый, за ним чуть позади подросток, снова взрослый, и молча смотрели на меня.

Представшая картина с учётом упомянутых деталей несколько обескураживала абсурдностью реальности происходящего. Что это вообще такое? Очередное наваждение?

Но организм чётко давал понять, что пребывает в здравом уме и трезвой памяти. Мы находились в очередной низине и вокруг, кроме меня, делегации «цыган» и шатра с песками, больше ничего не было…

* * *

– Что за дичь тут творится?! Вы вообще кто, «конокрады», мать вашу? – не произнося ни звука, они переглянулись и снова вылупились на меня. Чувствовал себя ярмарочным фокусником, вокруг которого собралась толпа в ожидании чуда, – Говорю сразу, фокусов не будет. Из тех, что мне доступны, вам ни один не понравится, точно. Повторяю вопрос. Что здесь происходит? Кто вы и чё надо?

Молчуны снова посмотрели друг на друга. Один из тех, что постарше, обернулся к парнишке позади и что-то промычал. Тот кивнул в ответ, подбежал ко мне и на секунду раззявил рот. Затем захлопнул его, улыбнулся и вернулся на исходную.

Охренеть. Что за цирк уродов? У парня оказался отрезан язык, причём не особо аккуратно. Насколько я понял, у остальных была аналогичная речевая проблема. Чё творится-то?

– Так, допустим, масштаб трагедии уловил. Меня понимаете хоть? – ответ все синхронно кивнули, – Ладно, возможно, ещё не всё потеряно. Письменных принадлежностей ни у кого, случайно, нет? – они снова переглянулись и уставились на меня, – Не, ну с такими темпами победа нам точно не светит… Вам от меня что-то надо?

Они в очередной раз махнули гривами, и ко мне подошёл седой мужик, что находился ближе. К слову, седыми были все, даже молодые. Вынув из-под рясы странный скипетр с чёрным, как смоль, навершием размером с яблоко, протянул его ко мне и опустился на одно колено, склонив голову.

Остальные участники данного сюрреалистического перформанса выстроились за ним клином и также припали на колено с опущенной гривой, положив руку на плечо впереди находящегося.

Точно дичь. Особенно со стороны, поскольку вытянутый скипетр очень напоминал микрофон. «Дорогие мои избиратели!» – чуть было не вырвалось, но я сдержался. Уж больно момент серьёзно выглядел, да и вряд ли бы кому зашла эта шутка.