Отмели космоса

Пришла Инес с фигурной бутылкой из фиолетового стекла, села, отхлебнула, обвела нас троих взглядом. Вздохнула, отхлебнула вновь и, оставив бутылку, ушла в соседнее помещение. Когда капитан почти допил третью банку, в бар вошли Доржи и Гнидой. Эскулап последний час занимался тем, что проводил оздоровительные мероприятия на тушке переговорщика, и, судя по жизнерадостному выражению лица Доржи, он был абсолютно здоров.

Глядя на физиономию Гнидого, можно было быть уверенным, что эти мероприятия положительных эмоций ему не принесли. Ему вообще мало что приносило такие эмоции, в том числе и исполнение своих прямых обязанностей. При возможности он компенсировал своё недовольство высокоградусной выпивкой, нагружая синтетическую печень. Не обманув ожиданий, коновал сразу устремился к бармену.

– Ну, чего там по занятости, что по развлечениям?

Манера разговора Доржи своеобразна, но привыкнуть к ней можно. Примечательно то, что во время работы он общался нормально, мимикрируя под собеседника и перенимая его манеру разговора. А вот почему он с нами разговаривает как философ-имбецил – это загадка.

– Есть крупная работа. – Капитан сплющил опустевшую банку и перешёл к следующей. – Мелкие тоже будут. И было бы, чёрт тебя дери, неплохо, если бы ты уже занялся своими обязанностями.

– Да без базара, кэп, дай бухнуть и всё будет в ажуре, – с этими словами он плюхнулся за стол, подхватив фиолетовую бутылку, и мигом выжрал треть. – У нас же имеется место, чтобы перекантоваться?

– Третий этаж этого дома, вход со двора, второй подъезд. Там две двери, наши комнаты за той, что облита каким-то оранжевым дерьмом. Выберешь любую свободную койку. Ян, тебя тоже касается. Правила поведения знаете.

Дождавшись осмысленного взгляда от нас обоих, Бубнов бросил каждому по дубликату ключа и откинулся на спинку стула. Вернулся Гнидой с двумя бутылками с пометкой «70 %». Окинув нас презрительным взглядом, он присоединился к застолью. Вдруг его губы тронула улыбка, ехидный взгляд устремился на меня. Предположу, что ничего приятного не прозвучит.

– Эй, бездарь, ты так и не рассказал, как просрал ногу. Да и снарягу, сколько ты там за неё отдал?

– Много. Очень, – вздохнул я огорчённо. – А чего ты радуешься, хирургический набор я тоже посеял.

– Да говно твой набор, его можно заменить канцелярским ножом и степлером. И не лезь в хирургию, как занимался первой медицинской помощью, так и занимайся.

– Это уже не тебе решать.

– Может, и мне. Ты от темы не отходи, где нога, инвалид?

– Плесень сожрала, – нехотя произнёс я и под заливистый смех самовлюблённого эскулапа уставился в противоположную от его физиономии сторону.

Вернулась Инес, в руках у неё было очередное устройство для группового курения. Ну в этот раз ей хотя бы компанию составят – Доржи и Флюгер, как и всегда, не прочь подымить за чужой счёт.

– О Доржи. Оклемался? Как ликёр?

– Нормальный, хорошо идёт.

– Конечно хорошо. Ты мой ликёр хлебаешь, падла.

Одной рукой ставя свою ношу на стол, а другой вырывая бутылку из смуглых пальцев, она успела оценить полноту тары на просвет, недовольно пробормотать что-то нечленораздельное и осушить её одним залпом.

– Ладно, «медуза» для всех, присасывайтесь, кто хочет. Только от этого говнюка меня отгородите. – Инес кинула недоброжелательный взгляд в сторону всё ещё улыбающегося Гнидого и плюхнулась на оббитый драным кожзаменителем стул.

Вечер продолжался предсказуемо – перекрёстное опьянение, бессмысленные разговоры, лёгкие оскорбления. И, казалось бы, ничто не могло омрачить отдых, но Гнидой поднял вопрос о делах.

– Так что с работой? Я про полноценную, ты нам корабль обещал.

– Не вам, а себе. Заказчик есть, завтра встретится с нами. Ему надо видеть всю команду, поэтому завтра сбор, здесь же, ближе к вечеру. Кто не явится – лишу денег за подработки. – Бубнов смял очередную опустевшую банку и уставился в никуда задумчиво-замутнённым взглядом. – На послезавтра нужны двое-трое. Запугать на переговорах какого-то барыгу. Оплата небольшая, местной валютой. Доржи и Флюгер идёте точно. Гнидой, пойдёшь?

– Не в этот раз.

– Как знаешь.

– Эй, Бубнов, я пойду.

Мне нужны были хоть какие-то деньги и брезговать даже такой работой у меня намерения не было. Вот только капитан думал иначе.

– Не пойдёшь.

– Почему это?

– Я сказал запугать, а не рассмешить.

– Флюгер разговаривает как умственно отсталый, но ты же его берёшь.

«Отсталый» удостоил меня взгляда, в котором читалось наполовину осмысленное негодование и желание врезать.

– Он выглядит как головорез. – Взгляд капитана сфокусировался на мне. – Если тебя увидят, то со смеха помрут. Свободен, приводи себя в порядок.

– Капитан, будь человеком, я с голоду помру же!

– Не ори, будет ещё работа, чуть позже. На, держи, курс где-то восемьдесят к одному, – с этими словами он бросил мне свёрток бумажек, при ближайшем изучении оказавшихся местной валютой.

Бегло осмотрев подачку, я насчитал пять-шесть тысяч. Так, если восемьдесят к одному, то это сколько будет? Пекуний семьдесят? Ну хоть так.

– Спасибо где? – спросил капитан и недовольно рыгнул.