Отмена рабства. Анти-Ахматова-2

Ахматову ловят на нелепой, пошлой ревности. Лида <…> решила, что «красотка» — кто-то, не знала, что такое адажио Вивальди. (Записные книжки. Стр. 401.) Которое Анна Андреевна слушала три месяца назад, в неугаданный день Успенья.

Вечером мальчики… Примечание: Кто-то из друзей Ахматовой, молодых поэтов, начинающих литераторов: И. Бродский, Д. Бобышев, М. Мейлах, О. (конечно, А.) Найман и др. (А. А. Ахматова. Т. 3. Стр. 561.) На заре юности — мальчики, и на закате — мальчики. С одним и тем же пафосом жеманства и театральности. Мальчик сказал мне: Как это больно/И мальчика очень жаль. Бродский жалеть бы себя не дал и больно ему было не от нее, и не «от ее лица». Она удерживалась из последних сил. Если это видели, однако, все — почему он сделал вид, что не замечает? Скорее всего, ответ все тот же — ему было не до нее. Читали стихи А. А. Исаю Бродскому. Это молодой, 22 лет, поэт, очень талантливый, и она в него влюблена и такие стихи ему пишет — как в молодости писала. А он влюблен в какую-то молоденькую красавицу Марину… (Письмо Т. Ю. Хмельницкой, По: Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 588.)

Бродский в это время любил другую.

То есть ей можно простить пятьдесят лет разницы, внимательную выстроенность судьбы, которую он видел, талант, который не дотягивал до гениального, род этого таланта, который не был талантом великого поэта, ее потуги, которые были очевидны (некоторым), ее социальные притязания — этого он мог и не замечать, будучи действительно слишком юным, — на все это можно было закрыть глаза и сказать: все бывает.

Но он не был свободен, как были свободны Найман, Бобышев, — они просто не полюбили ее, хотя могли бы, — а Иосиф, не менее выстроенно, чем она, уже никого не смог полюбить до конца жизни.

Почему она писала любящему другую мужчине? По привычке?

У нее даже такой привычки за жизнь не выработалось — все те ее, которые — не любишь, не хочешь смотреть, — они просто не были способны к любви: ни сами ее не вызвали, ни ответить не могли — так, любовное броуновское движение.

* * *

…От Гончаровой начиная, конечно. И кончая этой «Красотка очень молода». Ревновала? (Р. Зернова. Иная реальность. Ахматовские чтения. Вып. 3. Стр. 27.) Казалось бы, ну и ревновала. Разве не имеет право? Зачем только искать эпиграфы из Катулла?

* * *

Анатолий Найман в поддавки, несомненно, играл. На его жалобы было написано: Кто тебя мучит такого? Выяснение отношений ведется публично и не для личных нужд. Она считает, что ей очень повезло, что ее жизненный круг замкнулся очень эффектно, что делать больно все время было кому, совенок замученный мой ее старости нашелся, дающая рука не оскудела. Найман был красив. «В молодости А<натолий> Г<енрихович> был очень хорош собой. Более того, ослепителен. У меня есть фотография сорокалетней давности — А.Г. в профиль, в свитере. Мои девицы — сослуживицы по Ленгипроводхозу — брали ее с собой в командировки, чтобы показывать тамошнему начальству. Пусть посмотрят, какой у них муж красавец, и не лезут с «гнусными предложениями». (Л. Штерн. Бродский: Ося, Иосиф, Joseph. Стр. 253.)

Все это казалось подарком судьбы. Собственно, так все и было. Под конец жизни ее поставили на нелимитированное довольствие, она получала все, о чем только могла мечтать; в чем только люди ни могли ей позавидовать — ей незамедлительно выдавалось. Тот ли только набор, который должен выдаваться великой душе — вот что смутительно.

* * *