Отмена рабства. Анти-Ахматова-2

В науке те же законы, что и в искусстве. Научное открытие — это не только и не столько открытый факт, это его объяснение, интерпретация, определение места в системе мироздания. Мало открыть, что писать стихи можно лесенкой или что существует, например, серийная система додекафонии. Надо этими средствами создать свой мир. Написать «Облако в штанах» или «Весну священную». Старательный исследователь раскапывает в заграничном архиве важный документ. Он производит сенсацию, но не становится от этого великим ученым.

* * *

Запись в дневнике: В Ташкенте возникла тема: «Достоев<ский> и Толстой». (А. Ахматова. Т. 6. Стр. 322.) После Ташкента прошло двадцать лет. О факте возникновения темы свидетельствует письменно — значит, задумывалось что-то грандиозное. Мы должны почтительно склонять головы.

Ахматова, как известно, «использованных» тем трогать не любит.

* * *

Алексей Толстой написал «Заговор императрицы» — Ахматова отказывается от эпохального замысла. Стравинский писал о «Петербурге в запахах и красках» — ну и как можно после него писать О ТОМ ЖЕ САМОМ? Переписывать его — не моя очередь… Оставляем. Вот Булгаков был не опубликован — так и не помешал выдавать приемы и картины за свои. Тема «Достоевский и Толстой» кажется ей целинной. Не читала ли она часом хоть Мережковского?

* * *

Ахматова — ученая-пушкинистка. В научном обиходе достаточно первым публично заявить о своей идее — и приоритет признается ученым сообществом. Вовсе не обязательно свое сообщение предварять делано наивным недоумением: как странно, что коллеги не додумались до сих пор, что… то есть Ньютон не пишет: «Как странно, что господа физики нигде не отметили, что яблоки падают им на головы в силу земного притяжения». Он пишет так, как это открыл: яблоко, мол, упало мне на голову (или не упоминая яблок) потому-то и потому-то. И не ерничает по поводу коллег-недоумков.

Раз научные открытия нейдут пушкинистам в голову, Ахматова щедро (и разве что самую малость назидательно) делится тайнами ученого ремесла: самопризнания в его произведениях так незаметны и обнаружить их можно лишь в результате тщательного анализа. (Анна Ахматова. «Каменный гость» Пушкина.)

Пушкинские штудии открываются статьей о «Каменном госте». Статья — рассуждением о том, почему к тридцатым годам слава (мы — о славе) Пушкина стала убывать.

Приводится цитата из наброска Пушкина к статье о Баратынском, о несовпадении фаз развития поэта и его читателей. Пушкинский текст комментируется: Странно, что до сих пор нигде не отмечено, что эту мысль подсказал Пушкину сам Баратынский в письме 1828 года… (Анна Ахматова. «Каменный гость» Пушкина).

Диагноз любительства легко устанавливается по характерной симптоматике <…> — суетная и суетливая озабоченность приоритетом…

Р. Тименчик о книге М. Кралина «Победившее смерть слово»

Анна Андреевна: Мне рассказывали содержание фильма Феллини «Восемь с половиной». У меня эта тема раньше.

Н. Готхарт. Двенадцать встреч с Анной Ахматовой. Вопросы литературы, 1997. № 2

При чтении А.А. пометила: «устрицы — морем» (у меня в 1913 г. см. «Четки», у Хем<ингуэя> в 1960. <…> Имеется в виду фраза из «Праздника»: «Пока я ел устрицы, сильно отдававшие морем…» <…> Русский перевод слегка сблизил стихотворение «Вечером» с хемингуэевским текстом. (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 661.) Как тщательна в наблюдениях: когда, источники, как по-научному бесстрастна.

Теперь меня позабудут,
И книги сгниют в шкафу,
Ахматовской звать не будут
Ни улицу, ни строфу.

Находки (заимствования у запрещенных в стране авторов) и приоритеты хотела б и узаконить…

* * *

— Я осведомился, скоро ли будут перепечатаны ее три статьи о Пушкине.