Отмена рабства: Анти-Ахматова-2

И. А. Бродскому: «От третьего петербургского сфинкса». Портрет одиночный — А. А. Ахматова в позе «сфинкса» во дворе Шереметьевского дома (Фонтанный дом). Фотография сделана летом 1925 года. (Н. Гумилев, А. Ахматова по материалам П. Лукницкого. Стр. 115.) Подарена в середине 60-х. Собственно, это можно сделать и из озорства. Когда озорство, однако, работает только в одном направлении — становится навязчивым продавливанием одной и той же идеи. Бродский до конца жизни сохраняет холодный вид: не понимаю, к чему это — глаза влюбленные твои и пр. Сфинкс — это символ загадки. Разгадайте, Иосиф! Борису Пастернаку загадка предлагается с еще большей настойчивостью — дважды. «От этого садового украшения», «Милому Борису Леонидовичу от этого садового украшения». (Н. Гумилев, А. Ахматова по материалам П. Лукницкого. Стр. 120.)

Н. С. Гумилеву. Коле Аня. «…Оттого, что я люблю тебя, Господи!» На кн.: Ахматова А. Вечер. Стихи. СПб.: Цех поэтов, 1912. (Там же Стр. 116) Крякнул ли Николай Степанович от неловкости за нее или, наоборот, приосанился: сильно, страстно, трагически?

* * *

Прощальная надпись на книге в 1946 году: «Исаю Берлину, которому я ничего не говорила о Клеопатре».

Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 727

Театр

Царствовать — значит играть роль. Государи всегда должны быть на сцене. (Арман де Коленкур. Мемуары. Поход Наполеона в Россию. Стр. 341.) Во всем, что говорит Наполеон, — он прав. Другое дело, что он был государем весьма специфического рода.

Ахматова была еще тоньше в своей игре: побед таких не одерживала, государыней не называлась, полем сражения избрала тонкие, непоследовательные, переменчивые и противоречивые человеческие души. И поди ж ты, организовала их и поставила под свои знамена не хуже полководца, за самые неосязаемые вещи заставила себе покориться. Капитуляцию приняла. Не тяжелей ли битва?

Анна Андреевна после знаменитого триумфа в Доме союзов приходит с Пастернаком на «корпоратив» — званый вечер в доме Фердинанда Асмуса (Ираклий Андроников и др.).

Анна Андреевна вошла в комнату, царственно остановилась в дверях так, что ей нельзя было не аплодировать. <…> Потом не спеша, под наши аплодисменты она села к столу. <…> по-видимому, она все еще мысленно присутствовала на вечере, и перед ее глазами стоял ее огромный успех среди слушателей. Она была как-то вне действительности и видела только себя <…> Королевой вечера была она — Анна Ахматова, так она и держалась. <…> Потом она повернулась и через наши головы стала читать <…> У нее <получилось> как бы «второе дыхание». Она почти повторила все то, что читала на вечере в Доме союзов. Она читала вдохновенно. И мы дружно ото всей души ей аплодировали.

А. В. Смирнова-Искандер. Воспоминания об Анне Ахматовой. Я всем прощение дарую. Стр. 72–73

* * *