Отмороженный

Улица, на которой они оказались, — она носила гордое название проезда Американских ветеранов, — не расчищалась на протяжении нескольких часов, и Анжелине пришлось снизить скорость черного «Линкольна», за которым теперь тянулся пышный снеговой шлейф. Справа лежал залив озера Эри, из которого вытекала Ниагара, но там не было видно ничего, кроме льда и снега, все было столь же невыразительным серо-белым, как и раскинувшиеся слева заснеженные поляны пустого парка. Улица выводила к лабиринту местных проездов и улочек, петлявших по Прибрежному району, в сердце которого расположились «Прибрежные башни». «Понтиак» больше не попадался на глаза.

* * *

На этот раз Хансену не понадобился таран. Брубэйкеру достаточно было пнуть ногой дверь дома, в котором проживала Гэйл Демарко. Слабенький замок распахнулся, и детективы, держа оружие наготове, поднялись по лестнице.

Крошечная квартирка оказалась пустой. В спальне на комоде стояло несколько фотографий, запечатлевших ту самую медсестру, с которой Хансен недавно имел беседу — Гэйл Демарко, секретаршу Курца Арлену и мужчину, который, вероятно, был ныне покойным мужем Арлены Демарко. Хансен и Брубэйкер осмотрели комнаты, но там не оказалось никаких следов пребывания злокозненной секретарши, Фрирса или Курца.

— Дерьмо, — буркнул Брубэйкер, вкладывая пистолет в кобуру. Он сделал вид, что не замечает хмурого взгляда, которым наградил его не переносивший грубых выражений начальник. Зато сам Брубэйкер метнул на Хансена проницательный острый взгляд. — Капитан, что, черт возьми, здесь происходит?

Хансен уставился на детектива.

— Капитан, вы отлично понимаете, о чем я говорю. До самого последнего времени этот Курц совершенно не интересовал вас, а теперь вы заставляете нас с Майерсом бегать по всему городу и разыскивать этого парня, его секретаршу и какого-то скрипача. Мы уже нарушили около трех дюжин полицейских правил. Что происходит?

— Что вы имеете в виду, Фред?

— Я вам не Фред, Миллуорт, — Брубэйкер ухмыльнулся, показав желтые прокуренные зубы. — Вы говорите, что собираетесь прикрыть мою спину от расследования, которое проводит служба внутренней безопасности, но почему вы решили так поступить? Ведь вы же самый добропорядочный, идеальный человек во всей полиции, не так ли? Так что же за х...ня здесь творится?

Хансен поднял «глок-9» и приставил дуло к виску детектива Брубэйкера. Щелкнув для пущего эффекта затвором, Хансен произнес:

— Вы меня слышите?

Брубэйкер чуть заметно кивнул.

— Сколько Малыш Героин Фарино платит вам за то, чтобы вы «сделали» Курца, детектив Брубэйкер?

— Пять тысяч авансом за то, чтобы я арестовал его и взял в оборот. Еще пять, если кто-нибудь свернет ему шею.

— И? — требовательным тоном произнес Хансен.

— Мне обещано пятнадцать тысяч, если я сам убью его.

— Давно вы числитесь на ставке у Фарино, детектив Брубэйкер?

— С декабря. Сразу после гибели Джимми. Хансен наклонился поближе к нему.

— Вы продали свой золотой значок за пять тысяч долларов, детектив. А эта история с Фрирсом и Курцем стоит в сто раз больше. Для вас, для Майерса, для меня.

Брубэйкер выкатил глаза, пытаясь заглянуть в лицо Хансену, не поворачивая головы.

— По полмиллиона долларов? Сразу?

— Целиком, — подтвердил Хансен.

Брубэйкер облизал губы.

— Значит, дело касается наркотиков? Это Гонзага?

Хансен предпочел не отвечать.

— Вы хотите помочь мне, детектив? Или будете и дальше задавать оскорбительные вопросы?

— Я хочу помочь вам, капитан.

Хансен опустил свой «глок-9».

— А как насчет Томми Майерса?

— Что насчет него... сэр?

— Можно ли быть уверенным в том, что он выполнит любое приказание?

Брубэйкер ответил не сразу; было заметно, что он прикидывал в уме.

— Томми записан только в платежную ведомость управления полиции, капитан. Но он всегда делает то, что я ему говорю. Он будет держать язык за зубами.

Хансен заметил проблеск мысли в глазах Брубэйкера и понял, что детектив уже спланировал, как лишить Томми Майерса вознаграждения после завершения работы. Полмиллиона долларов и половина от еще полумиллиона означают семьсот пятьдесят тысяч для детектива Фредерика Брубэйкера. Хансена нисколько не волновало, что на самом деле не было никаких наркотиков и вообще никаких денег. Ему требовалось только одно: чтобы Брубэйкер делал то, что он будет ему говорить.

Телефон Хансена зазвонил.

— Я потерял их на автостраде недалеко от центра города, — доложил Майерс. Судя по голосу, он никак не мог отдышаться. — Но я выяснил, за кем зарегистрирован номер. За Байроном Фарино из Орчард-парка.

Хансен не смог сдержать улыбки. Старый дон был мертв, и имение в Орчард-парке успели продать, но, очевидно, кто-то из тех, кто продолжал семейный бизнес, все еще пользовался этой машиной. По словам Майерса, за рулем сидела женщина. Дочь, вернувшаяся из Италии? Анжелина?

— Хорошо, — сказал Хансен. — Где вы находитесь?

— В центре города, около ледового дворца.

— Отправляйтесь к «Прибрежным башням» и отыщите место, откуда можно было бы вести наблюдение за въездом в гараж.