Отморозки, часть 2

– Жалобщик значит?– насупился опер.– Грамотный что ли? Что за народ у нас пошел, чуть что жалобы строчат. Слышь, Васильич?– обратился он к напарнику в звании сержанта и в возрасте предпенсионном.– Опять грамотные попались,– Васильич кхекнул укоризненно в ответ, поддакивая старшему по званию, но будучи человеком поопытнее своего начальника и в людях разбиравшийся лучше /как он ошибочно считал/ чем он, проворчал примирительно:

– За такое неуважение к правоохранительным органам с них еще не меньше литра причитается. С жалобщиков. Вон как заляпалась форма. Хрен ее одним литром теперь почистишь.

– Вот, вот,– согласился с его мнением старший лейтенант.

– Еще литр?– поскреб лоб Петруха.– На беспредел похоже. За лохов нас держите, господа полицейские?

– Поговори еще у меня,– осадил его старший лейтенант.– Мы что для своих нужд что ли? Для государственных нужд требуется жидкость. Лезь давай, пока я добрый.

– Спасибо,– буркнул Петруха возмущенно, но в фургон все же полез вторично, а возвращаясь обратно тоже подскользнулся и выполз из кузова с коленом перепачканым в краске, на который удачно присел. Матерился он при этом так азартно, "мать-перемать", правда, поминая нейтральную, но не уступив, пожалуй, в изобретательности старшему лейтенанту, так что у того даже настроение почти в норму пришло.

– Вот сейчас на тебе и проверим, растворит водка краску или нет,– обрадовался он искренне.– Откупоривай. Ветошь есть?– Пашка молча принес из кабины обтирочные концы и в следующие десять минут Петруха, а следом за ним и старший лейтенант остервенело оттирали одежду от финского красителя. Водка отечественная с импортным продуктом вполне успешно справлялась и Петр первым расправившийся с пятном на колене, спросил старшего лейтенанта:

– Что ты там, старлей, насчет "дыхни" говорил? Дыхнуть?

– Да пошел ты…– огрызнулся тот, смачивая тряпки очередной порцией водки.– Валите уже, не доводите до греха, юмористы.

Всю оставшуюся дорогу до самых Новоселок Петруха вспоминал эту встречу с операми и ржал так заразительно, что Пашка постоянно высовывающий лицо из кабины чтобы не дышать вонью из паров водки и краски, тоже от него заразился этим нездоровым в общем-то весельем.

Так и въехали в Нововыселки похохатывая, чуть не проскочив мимо деревушки и не увязнув в болоте. Газель вовремя заглохла, увязнув только передней парой колес в топком береге.

– Вот, блин, не было-бы счастья, так несчастье спасло никак. Чуть не влетели с маху в топь,– Петруха сменивший час назад Пашку за рулем, потянулся с подвыванием и взглянув на Пашку, извинился:

– Редко все таки бываю здесь, вот и проморгал малеха.

– Ладно, проехали. Давай задний ход врубай. Где эта деревня? Я-то вообще здесь не ориентируюсь.

– Сейчас приедем. Знаю я это болото. Так себе… И не болото в общем-то, а озерцо заросшее. Или пруд бывший колхозный, вроде как. Здесь раньше колхоз был. Бригада рыболоводческая. Тут же край озерный вообще-то. Охота, рыбалка обалденные,– Петруха завел двигатель и вырулив на проселок, уверенно въехал на единственную улицу деревушки, заросшую травой, в лужах от прошедшего недавно дождя и с едва просматривающимися колеями.

Солнце только выплеснулось из-за верхушек деревьев и деревушка встретила ранних гостей лаем пары собак, выскочивших невесть откуда и кукареканьем нескольких петухов.

На лай собачий тут же отреагировало местное население, высыпав в полном составе, судя по всему, к своим калиткам.

Высыпав – это не совсем правильно вообще-то. Потому что местное население в годах преклонных пребывая, высыпать уже было способно разве что песок, а к калиткам выползло, опираясь на подручные средства.

– Петруша никак припожаловал. Здравствуй, внучек,– поприветствовала первая бабулька, проживающая напротив домика Семеновича калитка в калитку и по этой причине оказавшаяся рядом быстрее прочих местных жителей.– Чей-та среди недели нынче? А это ктось с тобой?– засыпала она Петруху вопросами.

– Здрасьте, баба Нюра,– отозвался Петруха, выскочив из кабины.– Это дружок мой, Пашкой зовут. А среди недели мы с ним просто мимо тут проезжали. По работе, вот и заскочили на пару часов чайку попить. Попьем и дальше поедем,– наплел он на голубом глазу.– А как вы тут поживаете? Как здоровье? Соседи все живы здоровы?

– А чего им сделается? Вона колдыбают все четверо. Щас сами тебе доложатся,– баба Нюра подтянула потуже узелок на головном платке и ткнула клюкой в сторону соседок, ковыляющих в их сторону.– А к нам сегодня лавка должна приехать, обещались,– поделилась баба Нюра самой главной новостью.

– Как вы тут живете?– посочувствовал Пашка старушкам, которые подошли и поздоровавшись, присели дружно на лавочку, с досками истертыми до блеска.

– И не спрашивай, Пашуня,– отозвалась баба Нюра.– Спасибо власти, что пенсию хорошую плотит. А то ить вовсе худо бы было. Силы-то уж не те. Ноги не носют. А так хочь закупимся на пенсию-то и живем себе потихоньку. Вона мне аж пять тыщь насчитали нынче. Так что деньгой не обижены, хватат.