Отморозки (СИ)

На офицерском совете определили порядок движения. Конные части должны пойти своим ходом, но без лишнего груза и имущества, так что они вполне могли двигаться со скоростью десять-двенадцать километров в час, пять - шесть часов, а это фактически и была скорость поездов тех времён, по раздолбанному войной рельсовому пути и с маломощными изношенными паровозами. Зато путь по железной дороге был не только быстрее, но и не изматывал солдат постоянными маршами, и позволял в случае чего встретить атаку в боеготовом состоянии.

Всего загрузили три состава при шести паровозах собрав для этого дела практически всех, кто мог эксплуатировать такой непростой транспорт как паровоз, и прицепив для надёжности к каждому по два тендера с углём. С помощью немецких полевых телефонов протянули связь между паровозами внутри составов.

Во главе этого каравана шел бронепоезд, ко всеобщему изумлению, самый настоящий! Две 'овечки', зашитые котельным железом, два броневагона с пулеметами, три бронеплощадки с орудиями, штабной вагон, тоже зашитый котельным железом - Львов заставил рабочих сделать все возможное и невозможное. На борту этого чуда красовалась надпись, выполненная славянской вязью: 'За Родину!', и Анненков хмыкнул, представив себе, скольких усилий его товарищу стоило не продолжить этот лозунг...

В штабном вагоне, ранее принадлежавшем Людендорфу, поставили телефонный коммутатор, для связи с вагонами и локомотивами, и Львов-Маркин с удовлетворением принял на себя командование главной ударной силой 'бригады'.

Потратив почти сутки на все приготовления, поезда один за другим покидали станцию, вытягиваясь в линию. Связь между составами решили держать флажным семафором, заранее обговорив десяток простейших сообщений и команд.

В первом и последнем составе располагались пушки - в Ковно рачительный Анненков-Рябинин затрофеил целую немецкую батарею, пулемёты, число которых выросло уже до тридцати штук, не считая, тех что стояли на бронепоезде, и пехотинцы, расчёты орудий и пулеметов, офицеры и весь военный скарб. В среднем эшелоне разместился госпиталь и все раненые, калечные и вообще небоевой состав. К каждому поезду прицепили по открытой платформе, на которых дымили полевые кухни, а в последнем составе готовили ещё и для казаков, скакавших налегке.

Казаки должны были по пути выдвигаться вперёд и в стороны, уничтожая телеграфную связь, и станции поезда проходить уже после обрыва проводов. Ещё у казачьего арьергарда была важная миссия, взрывать стрелки и опустошать после себя водяные цистерны, пробивая в них дыры.

Три состава, почти сто вагонов двигались по дороге раздолбанной военными перевозками со скоростью не выше пятнадцати километров в час, а чуть впереди, по боковым дорогам скакали казачьи разъезды.

Есаул Анненков шёл вместе с передовой сотней и завидев вдалеке строения железнодорожной станции сверился с картой. Это должно быть Кошедары - первая станция на долгом пути к Минску.

- Хорунжий! Давай заходи с юга, и глянь там на немчиков. Если что серьёзное увидишь, сразу красной ракетой сигналь, ну а атака - зеленая...

- Есть! - Молодой хорунжий бросил руку к козырьку фуражки, и вместе с десятком всадников скрылся за поворотом дороги.

Зелёная ракета поднялась в небо как раз в тот момент, когда Анненков уже начал терять терпение.

- Пики - к бою! Шашки - вон! В атаку... марш-марш! - И казачья лава начала набирать ход.

Страшен и неудержим удар разогнавшейся конницы. Всадники, сметая жалкие попытки сопротивления, пронеслись по улицам тихого городка и ворвались на станцию. Первым делом они превратили в обломки оба телеграфных аппарата, зарубили четырех немецких телеграфистов и одного местного, некстати подвернувшегося под клинок. По-хорошему, следовало бы уничтожить и остальных связистов, испуганно жавшихся по стенам, но Анненкова уже немного подташнивало от обилия пролитой крови. Поэтому он просто приказал запереть их в подвале.

Казаки подошли к делу 'творчески', в стиле Львова-Маркина. Не найдя подходящего подвала, они прикладами и нагайками загнали бедолаг в угольную яму, навалили сверху какие-то доски, которые для верности забросали углем, обломками камня и всяким мусором. Затем, быстро перестреляв десяток солдат из тыловой роты, взорвали телеграфные столбы, разбили изоляторы и на мелкие куски порезали провода.

Охотники Львова, выскочившие из вагонов, приняли посильное участие в общем веселье, повесив на вокзальных дверях немецкого коменданта, а чтобы ему не было скучно, вместе с ним вздернули и начальника станции. Хорунжему, пытавшемуся остановить это безобразие, 'львовцы' ответили, что 'командир - их благородие штабс-капитан Львов, велел за 'коломбрымсионизм' вешать безо всякой жалости, чтобы всем прочим не повадно было!' Услышав это дивное определение случившийся поблизости Анненков хохотал так, что чуть из седла не выпал.

Так и пошли, обрывая связь и сбивая немногочисленные заслоны из тыловиков.