Отмщённый

Он смерил стройного мужчину испытующим взором. На беглого зэка Павел не тянул, не тот типаж. И снова наступила чреватая вопросительная тишина. Мужики колебались, хотя натура им явно подсказывала, что надо делать. Места глухие, развлечься тянет, душа – ну, просто молит о чем-то этаком.

– Что-то подружка у тебя неразговорчивая, – заметил «бульдог».

– Какая есть, – пожал плечами Павел и сухо рассмеялся. – Ей мама разговаривать с чужими не велит.

Грибники снисходительно похмыкали. Угреватый как-то подобрался, поднял корзинку левой рукой, чтобы правой выхватить нож. И будто гонщик, на полном ходу вонзившийся в барьер, переменился в лице. Словно руки за спиной выкрутили. Он окаменел, челюсть вздрогнула. Не ожидал он пересечься с таким взглядом – давящим, многотонным. Павел смотрел ему в глаза – исподлобья, пристально, ясно давая понять, что делать можно, а чего нельзя. И столько было убедительности в этом взгляде, столько тяжелой угрозы, что грибник стушевался, забыл, чего хотел. Он вышел из оцепенения и начал переминаться. Помрачнел второй.

– Ну, ладно, мужики, – не отводя взгляда, сказал Павел. – Приятно было поболтать. Пора нам.

– Ага, давайте, – скрипнул угреватый. – Покедова, дамы и господа…

– Не кашляйте, – расстроенно буркнул «бульдог».

Катя первая тронулась с места – отмерла. За ней пустился Павел – вкрадчивой пружинящей походкой, активно работая боковым зрением. Прошел три шага и обернулся, смерил грибников тяжелым взглядом. «Бульдог» что-то прошептал на ухо угреватому. Угреватый сплюнул. Они угрюмо проводили глазами парочку – а та пересекла покатую выемку в земле, обогнула молодой орешник. «Ну и грибники тут водятся, ну и ну», – думал Павел, убыстряя шаг и хватая Катю за руку.

– Какие-то странные грибники, заметил? – с придыханием сообщила Катя. – Мне не по себе стало, вся кожа на голове онемела…

– Да ладно тебе преувеличивать, – усмехался Павел, поглядывая через плечо. – Нормальные местные парни, ничего дурного. Доверять нужно людям, Катюша.

– Ну, не знаю, – сомневалась Катя. – Это так экстремально – доверять людям… Боже, какие у них рожи уголовные…

Погони не было. «Уголовные рожи» предпочли отправиться своей дорогой. А беглецы продолжали осваивать лесную чащу. Перебежали редкий сосняк, залитый лучами закатного солнца, одолели «чавкающую» низину, обжитую зелеными лягушками. До Кулыжино оставалась пара километров с гаком. Короткий привал, брезентовая простыня-«самобранка». Истрепался за последние сорок восемь часов выносливый мужик – спал как убитый, беспробудным сном, засунув подальше все чувства и инстинкт самосохранения. Катя будила его – плавными покачиваниями, что-то бормотала. Глаза расклеивались, он фиксировал тусклым взором склонившееся над ним пятно и снова погружался в мутные воды сна.

– Пашенька, очнись, – бормотала она. – Ты спишь, как коала – по двадцать часов в сутки…

– А ты до десяти досчитай… – шептал он. – Если не встану, значит, все – нокаут…

– Пашенька, вставай, уже поздно, скоро стемнеет…

– Подумаешь, стемнеет… – бормотал он. – У нас еще целые сутки до рандеву с твоим воздыхателем… Все в порядке, Катюша?

– Не знаю, милый. Может, и в порядке, а может, и нет… Мне кажется, собаки где-то лают…

Он взлетел, словно истребитель. Ошарашенно уставился на моргающую девушку. Какого же хрена она тут кругами ходит! Она сидела, сомкнув коленки, смотрела на него, как на волшебника, способного бесперебойно поставлять правильные решения. В лесу темнело – тут она права. Дрожащая серость расползалась по пространству, маскировала деревья. Он отключил все лишнее, оставил только слух. Не почудилось Кате – на юге лаяли собаки. Пока еще глуховато, далеко, но он готов был поклясться, что лай приближается! Деревенские собаки? Но на юге не было деревень, Кулыжино в другой стороне, до него еще бежать и бежать… Он всколыхнулся, начал разоряться – почему не готова, чего ждем? Он схватил ее сумочку, запихнул к себе в рюкзак – иначе точно потеряет! Странная конструкция – на вид рюкзачок вполне компактный, а сколько нужных и ненужных вещей в себя вмещает! И чего стоим, очами красивыми моргаем? Вперед!!! Бежать, пока темно не станет! Она промчалась мимо него, как лето, вломилась в кустарник, жалобно повизгивая. Это были незабываемые четверть часа! Не было нужды подгонять Катю – она бежала на пределе, как могла, хлюпая носом и обливаясь слезами. Она почти не падала – научилась двигаться по лесу с быстротой степной лани! Несколько раз они вставали, вслушивались, злились. Собачий лай прилип к ним, как банный лист, делался все ближе и ближе. Чертовы кинологи! Ведь добыли же где-то специалистов с питомцами! Причем толковые питомцы, надежно взяли след…