Отмычка к ее жизни

— Не болеет сынок-то? — продолжал Паша и, не дождавшись ответа, продолжил: — Это хорошо, что не болеет. А муж как, работает? Мальчишку-то не обижает? Не родной ведь папанька-то… Своих не хотите завести? Второго, например, а?

Это был час торжества рэкетира Паши Дискотеки. Вся его предыдущая жизнь с драками на танцульках была ничто по сравнению с этой блестящей, бьющей наотмашь по самым больным местам речью. Именно сейчас он без особых физических усилий достигал нужного для себя результата, и результат не заставил себя долго ждать.

— Т-ты чего? Тебе деньги, что ли, нужны? — спросила Маша пересохшими губами, когда Паша исчерпал свои вопросы с подковырочкой.

— Я же сказал, ба-бу-си! — ответил безжалостный Паша. — Правильно ты все поняла, умница девочка. А то твой лошок узнает, чей сынок-то, и… мужик таких кренделей не простит, б… буду, не простит!

В этот момент взгляд Маши стал еще более испуганным. Он был прикован к машине, которая медленно по узкой аллее двора приближалась к подъезду, около которого они с Пашей разговаривали. Но она быстренько взяла себя в руки и отступила от Дискотеки:

— Все, мне пора.

— А, твой, что ли, приехал? — понятливо осклабился Шемякин. — Тачка ничего себе, ничего… Ну, так я тебе позвоню. Телефон у меня записан, Вовка Цыпин дал.

И быстро отошел в сторону. Уже потом он наблюдал, как Маша дождалась, пока муж припаркует машину и выйдет. Видел, как они перебросились парой слов и зашли вместе в подъезд. С неким чувством злорадства он отметил про себя, что никакой особой теплоты друг к другу эта пара не испытывала. Собственно, и Паша к этому моменту уже осознал, что былые чувства к Маше у него улетучились. То ли после того, как он узнал о ее вероломстве, то ли гораздо раньше, еще там, просто он тогда не отдавал себе в этом отчета, по инерции продолжая считать, что любит Машу Суровцеву…

Позвонил он ей через несколько дней и в безапелляционной форме потребовал готовить деньги. А вскоре получил ответ, что деньги готовы и ему нужно только подойти в десять часов утра к цирку. Однако когда он явился в назначенный час в назначенное место, Маша не пришла…

* * *

— Не убивал я ее, не убивал! — горячо убеждал Паша Дискотека, сидя напротив Ларисы. — Потому что совсем мне это не надо! Даже не потому, что… любил когда-то, а…

— …из-за денег, понятно, — продолжила его мысль Лариса.

— А что, она, по-вашему, нормальная девчонка, что ли? — взвился Паша. — Спуталась с каким-то лохом, жила с ним, развлекалась, квартиру вон себе оформила, пока я там срок мотал! Пускай башляет теперь, короче…

Шемякин выдал эту фразу, а потом вдруг спохватился, понял, что Маши-то теперь нет и башлять уже, увы, некому. И снова опустил голову.

— А бабки кто-то спер. С-сучара позорная. Спер… Мои бабки-то, — неожиданно заключил он. — Поэтому-то я вас и решил попасти чуть-чуть. Думал, вы тут в деле. Или выведете на того, кого надо. А Максим — мой, — вдруг сжал он кулаки. — Мой пацан. Бл… буду, мой! Я специально в детский садик ходил, видел его.

Лицо Шемякина немного потеплело.

— Короче, мой, и все. На меня похож, — убежденно заключил он. — По глазам похож. А бабки я найду.

— Нет, Павел. Вряд ли вы их найдете, потому что у вас нет четкого ответа на вопрос, что вы делали с девяти до десяти часов утра в тот день, когда убили Машу, — сказала Лариса.

— Да я же говорю вам, что стрелка была забита! Стрелка у меня с Машкой. В центре, возле цирка. И я ее ждал там… А потом, когда она не пришла, решил, что она мозги пудрит. Вечером позвонил — никто трубку не берет, матери позвонил, а там и сказали, что ее это… того…

— У цирка никаких знакомых, конечно, не было, кто мог бы подтвердить ваши слова? — продолжила Лариса.

— Нет, какие знакомые! У меня стрелка была!

— Ну вот, теоретически и получается, что могли вы убить Суровцеву.

— Да не нужно мне это! — чуть не разорвал рубаху на себе Паша. — Потому что она бы мне бабки давала, а я что, дурак, что ли, бабок лишаться, ее убивать? А так потихоньку и давала бы… Я бы крутанулся как-нибудь, а то ни прописки, ни работы…

— Ладно, — согласилась Лариса, — но, понимаешь, в милиции все равно никто тебе не поверит. Скажи мне лучше, кто знал о ваших делах с Машей?

— Каких делах?

— Денежных. О той встрече у цирка, например.

— Никто не знал, — недоуменно ответил Шемякин. — Я вот и думаю, кому она могла проболтаться?

— Может быть, мужу? Или сестре? Или отцу?

Паша Дискотека беспомощно пожал плечами: он не знал ответа на этот вопрос.

— Ты когда с ней разговаривал, кто-нибудь был рядом? — спросила Лариса.

— Не-а, — подумав, ответил Шемякин.

— А то, может быть, кто-то был?

— Я от дружбана звонил, когда тот по делам отскочил.

— Может быть, записывался разговор? Аппарат какой у друга?

— Обычный, — не понял Дискотека.

— С автоответчиком или нет? — уточнила Лариса.

— Нет, обычный…