Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

«Я выпишу некоторые пункты Вашего письма, – писал он Фельтринелли. —

2) Договор составлен в границах полномочий, которые вы дали мадам Пруайяр. Он не противоречит этим полномочиям.

3) Этот договор наверняка будет принят мадам Пр<уай-яр>.

4) Этот договор устранит дальнейшие несогласия с мадам Пр<уайяр>.

6) Этот договор дополняет полномочия мадам Пр<уай-яр> в том, что касается авторских прав на экранизацию и т. д. и т. д.

Во многом Вы тут правы. Но сделайте так, чтобы я об этом узнал от нее самой, иными словами, урегулируйте все эти старые вопросы в свете новой концепции с нею самой; дайте ей гарантии против любого ложного употребления этого дополнения, избавьте от риска мадам, если есть такие моменты, которые надо поправить или выкупить авторские права в случае чего-то невыполненного в отношении ее Вами или мною. Одним словом, сделайте так, чтобы в части, касающейся мадам, Ваши предложения были допустимы и желательны для моего друга и поверенной (...)».

Слова эти испугали Жаклин. Она поняла, что под давлением Фельтринелли Пастернак способен поставить ее под удар. Если бы рядом не случилось Жоржа Нива, так и произошло бы. 22 января она, едва сдерживая ярость, ответила Борису Леонидовичу:

«С этим Вам нельзя соглашаться ни ради Вас самих, ни ради меня, ни ради кого бы то ни было. Должна ли я заключить, что Вы отказываетесь от всего, что я сделала или пыталась сделать для Вас с тех пор, что мы знакомы? В этом случае я должна отказаться от данной мне доверенности...

Если Вы хотите отказать мне в доверии и согласны подписать бумагу задним числом, я Вас прошу о любезности дать мне освобождение от моих прав и указать, что Вы подтверждаете все, что я сделала раньше, и не считаете меня ответственной в тех последствиях, которые вызовет Ваша подпись, поставленная задним числом... Все это важно не только для изданий у Галлимара, но главным образом для мичиганского сборника Ваших стихов в переводе Кайдена, где имеются копии моей доверенности, а также для других изданий Ваших стихов и прозы. Простите за настойчивость, мне приходится рисковать большим, чем Вы можете себе вообразить».

К письму было приложена записка, написанная мужем Жаклин адвокатом Даниэлем де Пруайяр: