Отношение (СИ)

— Как получится, — пожал плечами Степан, расслабленно откинувшийся на спинку сиденья, — если не хочешь стоять, можно вызвать вертолет.

— Вертолетное такси? — уточнила я.

— Можно и его, — покладисто кивнул богатенький мущщинка без мозгов.

То есть, у него свой вертолет? Так, все, надо переводить тему, не люблю разговоры о деньгах.

— Помнишь, ты сказал, что влюбился в меня впервые за много лет? — оживилась я, вспомнив давно интересующий меня вопрос.

— Помню, — подтвердил Степа.

— А ты кого любил до этого?

— В пятнадцать в девчонку одну влюбился из двора, — явно неохотно начал рассказывать он, — но вообще не позволял ей даже видеть меня. В основном, из-за отца. Ей было тогда, вроде, семнадцать или восемнадцать. Так вот, когда мне было шестнадцать, батя решил, что быть девственником в таком возрасте не кошерно, приволокли мне проститутку, лучшую в городе, разумеется. Тогда и умерла моя любовь.

— Ты убил эту девушку? — ужаснулась я.

— Я про чувства, — раздраженно мотнул головой брюнет, — а предмет своего воздыхания я из мести за разбитое сердце жестко отымел во все щели, — фу таким быть, просто фу! — и возненавидел ее за то, что ей понравилось, сучке.

— М-да, вот так история… — я снова отвернулась к окну.

Не повезло ему, не повезло… Так жестоко жизнь обошлась с его первой любовью… В принципе, даже понятно становится, почему он так относится к женщинам. Без почтения вообще. Может, я тоже для него любимая проститутка?

— Не заморачивайся, малыш, — его ладонь зарылась в мои волосы, — ты же не уничтожила пока мои чувства.

— Что значит “пока”? — возмутилась я и порадовалась, что у меня порвалась резинка, а другую искать было не с руки.

С распущенными волосами неудобно, но вот этот жест все перекроет.

— Прости, — рассмеялся он с оттенком горечи, — просто жизнь меня научила во всем искать подвох и не верить в хэппи-энды.

— Ну, у тебя же есть семья, сын, деньги, чего жалуешься? — раздраженно буркнула я.

— Да лучше бы у меня не было семьи! — резко рявкнул Степа, заставив вздрогнуть. — Прости.

— Расскажи мне, — тихонько попросила я, нисколько не обижаясь на эту вспышку злости.

— Меня родила какая-то проститутка, которую сразу после родов пришили, — размеренно и глуховато начал Степан, не пытаясь отговариваться, — воспитывал меня отец, но он такой ублюдок… Его даже свои Немиром прозвали за вечную жажду драться, ругаться и убивать. Меня же с презрением называли Немировичем. Наверное, с этого все и началось. Я в глазах отца всегда был, буду и есть ничтожеством, выродком, никому не нужным довеском, — папочка, как же мне с тобой повезло, — он лупил меня по делу и просто так, разрешал своим шавкам делать со мной все, но только не убивать. Для авторитета вредно. И я стал стремиться к тому, чтобы быть его антиподом. “Бабы не заслуживают уважения!”. Иду в библиотеку за книгами по такту и этикету, уступаю женщинам место, защищаю девчонок. “Воры не служат!”. Здравствуй, юность в сапогах, здравствуй Чечня и медаль “За Отвагу”. “У воров не может быть бизнеса!”. Тут магазинчик открою, тут и вот тут еще можно. “Убейте этого щенка!”. Стасик, добро пожаловать под мое крыло. Можно сказать, то, кем я стал — результат батиного воспитания.

— Бедняга… — прошептала я, смущенно пряча взгляд.

Машина резко свернула на обочину, чужие теплые пальцы ухватили подбородок и заставили посмотреть в потемневшие серые глаза.

— Пожалеешь меня? — хрипловато спросил-попросил Степа, едва не дрожа.

Я подалась вперед, словно давая согласие, и губы опалил жадный поцелуй. Впустив горячий язык в рот, я робко ответила, скользнув ладонью по теплой шее.

POV Cтепан

Умру. Нет. Трахну. Прям тут. Нет, лучше сдохну. Отстранившись на сантиметр, я выдохнул, не открывая глаз. Хочу. До боли в груди, до раскаленных игл в сердце хочу любить это чудо. Долго. Страстно. Со всем осознанием своего права любить буду ее любить. Пусть только позволит.

— Ой-ёй, сейчас опоздаем, — усмехнулся я, с удовольствием наблюдая, как девушка покрывается румянцем смущения.

— Дурак, — буркнула она, нахмуриваясь и отворачиваясь.

С огнем играет. Обожжется.

Чтобы немного разрядить обстановку, я включил музыку. Свою любимую, разумеется. И она подпевала Цою, одобрительно мурлыкала Металлике, притопывала Рамштайну. Точно обожжется. Или я просто взорвусь от дикой смеси желания трахнуть и затискать, как котенка.

Когда мы приехали, хозяин огромного особняка уже ждал нас. Еще бы, если соглашаются за баснословные деньги выкупить дрянной участок, еще и не так встречать надо.

Пока я здоровался с партнером, восторженная Стеша со смехом гладила семерых толстеньких щенков немецкой овчарки. Ладно, порода, вроде, умная, с Лексом они должны поладить…

— Почем щенки? — в лоб спросил я, прерывая разглагольствования полненького бывшего чиновника о том, как он рад меня видеть.

— По полтиннику за штуку, очень породистые, да вот брать никто не хочет, — с готовностью ответил хмырь.

— Плачу двести и забираю всех, — выдвинул предложение я.