Отношения

Месяц отпуска, как это бывает, пролетел быстро и незаметно. Время заполнялось не столько отдыхом, сколько домашней работой. Она стала для приехавших городских жителей вместо игры. На юге летнее время для многих семей – самый сезон работы, чтобы заработать на отдыхающих. Таня с Алёшей помогали гостеприимным хозяевам собирать с раскидистых деревьев темно-бордовую, лопающуюся от сладкого сока черешню; осторожно складывать в маленькие кузовки тающую на солнце ярко-красную клубнику; наполнять большие пластмассовые вёдра ранними, светящимися изнутри медом, сладкими яблоками. Дети, смеясь и дурачась, выдёргивали из земли краснобокую, с белыми хвостиками редиску. Таня с Люсей быстро связывали их в небольшие пучки для продажи. Здесь же лежали аккуратно перевязанные пучки укропа и петрушки. Их женщины рвали сами, не доверяя деликатную работу детям. Собранные витамины Николай грузил в машину и отвозил на рынок. Там с раннего утра уже торговали зеленью и овощами его родители-пенсионеры.

К обеду рынок закрывался.

Большая дружная семья, хорошо поработав, собиралась в саду под навесом за длинным столом, уставленным яствами из собственного сада. Люся выносила из летней кухни, стоящей впритык к дому, большую кастрюлю холодного супа, на второе – обязательно что-нибудь горячее. Чаще всего это были обжаренные куски мяса, переложенные отварной картошкой, морковкой с фасолью и щедро приправленные свежей зеленью. Иногда она жарила свежую рыбу, привезённую родителями с рынка. Люся сама с удовольствием ела маленькую вкусную корюшку, но на девять человек жарить её не любила, поэтому делала это крайне редко. Впрочем, никто не роптал: готовила хозяйка вкусно и сытно, а то, что меню не было разнообразным, никого не смущало.

Как бы хорошо ни было, запланированный отпуск подошёл к концу. Через тридцать дней после прибытия с солнечный рай Крыма, Таня с Алёшей были посажены в обратный поезд. Через двое суток они выходили из душного вагона на свежий воздух родного города. Погода их встретила совсем не летним холодным дождём. Бабушка Настя, к которой они приехали на житьё, окатила неожиданной новостью.

– Танечка, – отозвала она внучку в сторону, и тихо заговорила, чтобы не услышал Алёша, – не знаю, как сказать. Гриша-то стрелялся, пока вас не было.

– Как стрелялся?! – ноги у Тани подкосились, она рухнула на диван, оказавшийся, к счастью, у неё за спиной. – Он жив?

– Жив, не переживай! – быстро заговорила старая женщина. – Как вы уехали, он вечером у меня объявился. Не могла я долго скрывать, сказала, что вы оставили вещи и уехали в отпуск на месяц. Куда уехали, не сказала. Не хотела, чтобы он отправился вслед за вами. Кто знает, что бы он там натворил…

– Гриша вызывал Люсю на телефонные переговоры, но она сказала, что мы к ним не приезжали, – тихонько сказала Таня. Ей не давало покоя чувство вины за случившееся. – Что дальше было?

– Точно не знаю. Через неделю ко мне приехала Инга и сказала, Гриша в больнице после тяжёлой операции. Когда он немного пришёл в себя, сам всё рассказал.

– Что он рассказал, что? – нетерпеливо перебила Татьяна сидящую рядом пожилую рассказчицу. Сердце её отчаянно колотилось от непонятно откуда взявшегося чувства вины и страха.

– После того как Гриша узнал, что вы с Алёшей ушли от него, он объехал всех родственников, потом друзей и знакомых. Он думал, вы где-то здесь от него хоронитесь. Три дня искал, не нашёл. Потом начал пить. Закрылся дома, выпил всё, что заранее купил. Три дня было тихо. Соседи не слышали ни музыки, ни криков, ничего. На четвёртый день к вечеру Нинка, соседка снизу, услышала громкий выстрел, похожий на хлопок, потом что-то грохнулось на пол. Она поднялась к вашей квартире, долго звонила, чтобы узнать, что случилось. Не дождавшись ответа, она позвонила матери Гриши. Ты сама телефон дала на всякий случай. Вот случай представился.

Клавдия примчалась сразу же. Гриша был у неё накануне – вас искал. Сердце материнское трудно обмануть, она сразу почувствовала неладное, тут же вызвала милицию. Дверь открыли, увидели Гришу – он лежал на кухне в луже крови. Рядом валялось охотничье ружьё. Курок от ружья он к большому пальцу ноги привязал, потому как рукой достать несподручно. Никто не знает, хотел ли Гришка всерьёз застрелиться или попугать кого, но выстрел пришёлся чуть выше живота.

– Он что, все три недели лежит в больнице? – спросила побледневшими губами Таня. Она пыталась унять внутреннюю дрожь и не заметила подошедшего Алёшу. Мальчик услышал последний вопрос.

– Что с папой? Почему он в больнице?

– Папа заболел. Иди, сынок, поиграй, мы потом с тобой в больницу к нему съездим, хорошо? – попыталась улыбнуться Таня, не решаясь всё рассказать сыну.

– Мам, я тогда на улицу пойду, можно? – осторожно спросил Алёша.

– Конечно, можно. Только далеко от дома не уходи, вдруг опять дождь начнётся.

Проводив взглядом Алёшу и услышав звук захлопнувшейся двери, Татьяна перевела дыхание.