Отношения Эго и Самости в клинической практике: Путь к индивидуации

В 1900 году, когда Юнг стал работать в больнице для душевнобольных в Бургхольцли, большинство ученых-психологов и врачей считали, что «нет никакой психики вне Эго», хотя поэтам и философам издавна было известно о неосознанных мотивах человеческих поступков (Jung, 1944, p. 480). В Бургхольцли Юнг был единственным, кто, работая с пациентами-психотиками, задавался вопросом о том,

почему у этого пациента – такая фантазия, а у другого – совершенно иная; что это значит, если, например, одному пациенту кажется, будто его преследуют иезуиты, другой воображает, что его хотят отравить евреи, а третий убежден, что за ним гонится полиция. Такие вопросы совершенно не интересовали врачей того времени (Jung, 1962, p. 149).

На самом деле эти вопросы не интересуют многих врачей и в наши дни.

Юнг пишет, что именно тогда он «понял, что параноидальные идеи и галлюцинации содержат зародыш смысла». Выслушивая годами пациентов, считавшихся безнадежными, он предположил, что их фантастические истории отражают психическую реальность. Одна молодая женщина, подвергшаяся сексуальному насилию со стороны брата, ушла из этой невыносимой для нее реальности в другую – она воображала, что живет на Луне. В больнице она слышала «голоса», отказывалась от еды и вела себя как немая. Много недель спустя после начала лечения она поведала Юнгу о жизни на Луне и о своей героической миссии – убить правителя-вампира, избавив женщин от его гнета. Юнг истолковал эту фантазию как неосознанное повышение статуса до королевского (ведь исторически инцест являлся прерогативой лиц королевской крови и божественных особ), придание ее жизни высочайшего смысла и значения как своего рода компенсации за унижение со стороны насильника. Применение Юнгом такого подхода позволило пациентке после долгого сопротивления и нескольких рецидивов болезни покинуть больницу и возвратиться к жизни на земле (Jung, 1962, p. 148–152).

Помимо работы с пациентами в Бургхольцли, Юнг в этот период занимался исследованием деятельности бессознательного с помощью теста словесных ассоциаций (1904). Тест заключался в том, что человека просили, не раздумывая, реагировать словом-ассоциацией в ответ на каждое слово из заранее составленного списка; время, предшествующее реакции, фиксировалось. Юнг обнаружил, что длительное промедление возникало, если слово-стимул оказывалось эмоционально значимым для данного человека. В научном смысле это служило доказательством: что-то мешает сознанию дать немедленный ответ на предложенное слово, следовательно, в психике есть еще нечто, помимо сознания. Юнг торжествовал: он сумел представить научное обоснование – в отличие от предлагаемого Фрейдом описания случаев из практики – гипотезы Фрейда о существовании бессознательного аспекта психики. Правда, позднее Юнг признавался, что был не в восторге, оказавшись в одной упряжке с персоной нон грата, каковой был Фрейд в академических кругах того времени (Jung, 1962, p. 170).

Однако и в 1947 году Юнг все еще вынужден пространно и детально доказывать сам факт существования бессознательного аспекта психики, считая, что его признание имеет «абсолютно революционное значение и может радикально изменить наш взгляд на мир» (Jung, 1962, p. 193). И гораздо позже, в 1962 году, ему приходится констатировать, что «принятие всеми того фундаментального открытия (инсайта), что психическая жизнь имеет два полюса, все еще остается задачей будущего» (Jung, 1962, p. 193).

Эта задача до сих пор не решена полностью. В наше время психотерапевты когнитивно-бихевиористского направления и авторы книг из серии «Помоги себе сам» привычно обращаются с бессознательным как авторитарные родители с непослушным ребенком: игнорируют его, велят замолчать, отсылают в другую комнату. Не больше уважения проявляют к бессознательному и приверженцы биологического детерминизма из среды психиатров: по их мнению, душевные болезни вызываются химическим дисбалансом и единственным подходящим лечением являются лекарственные препараты. Многие врачи общей практики и другие медицинские работники недостаточно осведомлены о психологической компоненте соматических болезней. Воздействие бессознательного на телесные функции, на возможности адаптироваться к внешним условиям, на взаимоотношения людей, их способность учиться, работать и вести жизнь добропорядочных граждан признают далеко не все. С этой силой не считаются ни в органах здравоохранения, ни в системе образования, ни в социальной сфере, юстиции или политической жизни. Даже представители основных господствующих религий не знают, как подойти к этому вопросу, хотя внутри них, как и в некоторых менее распространенных религиозных учениях, наблюдается растущий интерес к нему.