Отныне я - твой меч (СИ)

Зима шла к завершению, и генерал Кассим ожидал со дня на день, когда начнётся наступление со стороны Рагарда. Это было вполне предсказуемо: враг не сунется до весны, не те дороги в Смирнисе, чтобы по ним зимой прошли войска. Слякоть. А севернее и снега. Непривычные к холодам мадеране жались у костров, коротая долгие ночи. Скоро должно прийти подкрепление, Мадра не оставит Кассима. О положении друг друга знали обе стороны, ситуация сложилась так, что действовать можно только прозрачно, и перевес окажется на стороне того, кто первым нанесет удар. Если рагардцы предполагали, что загонят мадеран в ущелье, то генерал рассчитывал держать там оборону с точки зрения выгодной позиции, когда прикрыты тыл и фланги. Так что еще вопрос, кто кого в ущелье затянет. Пока силовой перевес виделся на стороне Рагарда, но сам Кассим являлся силой, которая малым числом солдат умеет побеждать.

— Генерал, беда! — денщик ворвался без предварительного разрешения войти.

— Докладывай! — гаркнул Кассим, понимая, что не до нравоучений.

— Три отряда, посланные нам в подкрепление, оказались погребены под развалинами Шуланкской крепости.

— Как так?!

— Крепость взорвали. Подкопали стены, поставили подпорки и после подожгли. Всё рухнуло. Кто-то говорит, что ополченцы. А кто-то, что и рагардцы, вроде видели там чужеземцев-северян. Есть выжившие, все ранены, многие не переживут путь до лагеря. Ущелье перекрыто с той стороны, — затараторил денщик.

— Вот значит, как. Хороший ход, не спорю. Но… теперь моя очередь, — генерал развернулся к помощнику: — Труби общий сбор! Поутру выдвигаемся. Не имея за спиной Шуланка, здесь не выиграть.

Глава двадцать вторая

— Скажи мне, жрец, почему вы не боитесь прикасаться к проклятым? Ведь говорят, можно умереть.

— Но ты же не умер. Не знаешь, почему?

— Потому и спрашиваю.

— Всё просто. Нет никаких проклятых. Как звери, чувствуя землетрясение или другое бедствие, убегают, так и мать в предчувствии беды дарит ребенку, что под сердцем, силу выжить в тяжелые времена. Правда, расплатой за это идут краски, что дают цвет волосам и коже, делая младенцев альбиносами. Но никаких проклятий, всего лишь сильные инстинкты матери в предчувствии беды.

— Так почему не скажете об этом людям?

— А смысл? Они всё равно не поймут. С другой стороны, это укрепляет веру в Тарида и Азита.

— Но разве это честно?

— А разве ты такой уж честный, а, король Садар?

* * *

Они спали в седле, не останавливаясь даже на короткий привал. Они не шли, летели стремительно вперед, оставив фуражирские обозы позади. Они торопились нанести удар, первыми атаковать противника. И верили в своего генерала, знали — не просто так сорвал он войско с места, стремясь за сутки доскакать до лагеря рагардцев.

Едва утренняя труба пропела подъем, пробуждая лагерь Рагарда, едва забрезжил рассвет, раздался голос еще одной трубы. Нападение. Не ожидавшие столь скоро прибытия мадеран, рагардские полководцы в спешном порядке строили солдат в надежде сдержать первую атаку.

Два часа до рассвета — ровно столько спали мадерекские солдаты, прежде чем взвиться на стременах с боевым кличем. Если вообще кто-то смог уснуть во всеобщем возбуждении предстоящей битвы. Кровь бурлила в венах, снимая всю усталость суточного перехода. Пустынники, закаленные воины, привыкшие на скаку менять коней, двух оставляя в поводу. Всадники с пелёнок, умеющие спать в седле. Два часа перед рассветом Кассим дал лошадям, но никак не солдатам. И теперь посвежевшая конница летела в утро, разворачивая строй веерообразным клином. Во главе атакующих несся сам генерал. Он не решился доверить никому из командиров нападение.

Пеший строй едва проснувшихся рагардцев ломался жестко и нещадно. Пока кавалеристы спешно седлали лошадей, мадеране успели смять авангард пехоты, врываясь в лагерь. Если бы северяне имели право на страх, то сбежали бы без оглядки, только завидев лицо Яростного Кассима. О да, он полностью оправдывал прозвище. Не всадник, сама смерть на гнедом коне. Две сабли взблескивали столь быстро, что взглядом не уследить. Мечник-генерал на сей раз применил сокрушительнейшую из техник, имеющихся в арсенале. Вместо привычного палаша, он вооружился двумя саблями, наглядно демонстрируя, что в совершенстве владеет обеими руками. И оттого вдвойне опасен.

Стоило мадеранам прорвать оборону лагеря, как вслед за первой волной кавалерии пришла вторая. Факелы замелькали по всей линии конницы. В один момент заполыхали все палатки и шатры, расположенные по первой линии. Рагард лишился кавалерии, так и не успев ввести её в бой: лошади понесли, испугавшись пламени, что погрузило лагерь в хаос. Южане ликовали. Кони пустынников не боятся огня, не шарахаются в сторону. Глаза закрыты шорами, а жар привычен.

— Ты бесчестен, Кассим! — воскликнул генерал рагардцев, обороняясь от молниеносных выпадов мадеранина.

— В войне вообще нет чести, Врожеслав. Лишь победа, — ответил ему Кассим, атакуя. Одна из сабель достигла цели, срубая голову рагардца.