К тому времени мы уже провели на острове пять дней. Я наконец начал расслабляться, отходить от забот и все больше и больше вливался в мерный ритм жизни этого дивного райского островка, окруженного прозрачными голубыми водами Тихого океана. Девять лет прошло с того момента, когда Лэрри, Ким и я сидели в лачуге на горе Уистлер, занесенные снегом, дрожа от холода и строя планы по обретению финансовой свободы. Садясь на лошадь, я вспомнил о тех временах на холодной ледяной горе; и подумал о том, как изменилась наша жизнь. Мы больше не дрожали от холода, мы не были бедными, без гроша в кармане. Но, что еще важнее, теперь мы были свободны. Никогда в жизни нам больше не придется работать ради денег.
Лошади неторопливо брели по тропе, проходящей параллельно великолепному белому песчаному пляжу, окружающему остров. Я ничего не видел, поскольку было еще темно, но слышал шум океана всего в нескольких футах от меня и ощущал дуновение океанского бриза. Запахи этой экзотической земли и тропических растений в сочетании с соленым морским воздухом перенесли меня во времена моего детства на Гавайи, те времена, когда Гавайи еще были Гавайями. Хотя наша прогулка верхом длилась недолго, нахлынувшие на меня воспоминания охватили целую жизнь.
После получасовой езды верхом наш провожатый остановил лошадей и помог нам спешиться. Неподалеку виднелись колеблющиеся на ветру огоньки нескольких зажженных свечей. Провожатый взял нас за руки и учтиво повел туда, где горели свечи. Они стояли на столе, покрытом белой скатертью. Кругом были лишь песок и волны, тихо плещущие всего в нескольких шагах от столика. Наш провожатый усадил Ким и меня за столик, единственный в этом самом красивом в мире ресторане. Как только мы уселись, появился другой человек из обслуживающего персонала с бутылкой любимого шампанского моей жены. Глядя друг на друга поверх свечей, мы с Ким подняли бокалы за нас и за наше путешествие. Казалось, я никогда еще так сильно не любил свою красавицу жену, как в тот момент. Она была рядом со мной в самые тяжелые минуты моей жизни. Молча мы протянули друг другу руки через этот маленький столик и крепко сжали их; в другой руке каждый из нас держал бокал с шампанским, и мы взглядом говорили друг другу: «Спасибо, я люблю тебя». Да, мы смогли сделать это.
И, словно по команде, в тот самый миг горизонт океана озарился солнечным светом, и нашему взору открылось все великолепие окружавшей нас природы. По одну сторону предстал утопающий в буйной зелени остров, будто вырастающий из моря. Прямо перед нами тянулся белый безлюдный пляж, а позади возвышались огромные зеленые деревья, в кронах которых начинали щебетать только что проснувшиеся птицы. А за песком, словно собирая все воедино, простирался вдаль навстречу солнцу величественный голубой океан.
Официант принес нам завтрак из свежих тропических фруктов, а мы сидели молча и смотрели, как медленно встает из воды солнце, постепенно освещая окружающую нас красоту. Если не считать официанта, кроме нас двоих, там не было никого. Стояла абсолютная тишина — слышны были лишь звуки природы. Не было ни соседей, ни машин, ни курортников, ни громкой музыки, ни сотовых телефонов. И, что лучше всего, не было дел, к которым надо возвращаться. Никаких совещаний. Никаких крайних сроков. Никаких бюджетов. Все! Бизнес сделал свое дело, и мы его продали. Дома нас не ожидало ничего, кроме полной свободы. Ничего не существовало в ту минуту — только Ким, я и всеобъемлющая красота природы — этого бессмертного творения Господа.
Как только солнечный диск наконец отделился от воды, что-то будто щелкнуло в моей голове. Нет, не то чтобы у меня помутилось в глазах, — просто все как будто заплясало вокруг, а затем по всему телу прошла мгновенная дрожь. Это было как мини-землетрясение, как волна, окатившая меня снаружи и изнутри. Где-то в глубине души произошло какое-то изменение. Все эти ощущения помогли мне расслабиться еще больше. Одновременно с теплом солнечных лучей, которые начали доходить до нас из-за океана, чувство невыразимой благодарности начало согревать мне грудь и расходиться по всему телу. Совершенно незаметно для меня мой контекст наконец окончательно изменился — я прошел через зеркало и теперь мог ясно увидеть совершенно новую жизнь. Из глаз у меня потекли слезы. Нет, я плакал не от горя. Я плакал от глубочайшего восторга, охватившего меня от осознания совершенства, щедрости и изобилия, окружающих не только Ким и меня, но и всех нас.