Отомщенная душа

Все еще держа ее шею в плену, Кейн перекатился и, крепко зажмурившись, позволил своему телу ослабить слепящее давление, пока он извергался в ее глубины.

Черт побери, никогда еще не было настолько хорошо.

Его зубы оторвались от ее шеи. Глубокий раскатистый рев прогремел в груди и эхом разнесся по всей пещере.

Судороги истощили его, высосали из него все до последней капли энергии. С последним содроганием он открыл глаза навстречу ее лицу.

На щеках Айден все еще горел розовый румянец. Она, казалось, светилась.

Однако глаза ее казались растерянными, будто вот-вот польются слезы.

― Айден?

Мягкий тон его голоса, казалось, сломила ее. Он притянул ее к себе, укачивая, обнимая руками и ногами, облизывая и целуя следы, которые он оставил на ее шее, и снова вернуться к ее лицу.

«О Боже, неужели я навредил ей?»

― Айден?

Уголки ее губ дрогнули в улыбке, но она тут же исчезла, когда снова полились слезы.

― Так много, ― прошептала она. ― Все сразу.

Нахмурившись, Кейн погладил ее по щеке, вытирая слезы и чувствуя себя таким же грязным ублюдком, каким и повел себя.

― Ну, что? Что такое?

― Память. Все воспоминания, до единого. Моя мама. Папа, ― глаза Айден снова наполнились слезами, голос был искажен рыданиями. ― Мой муж. И… моя маленькая девочка. Элла. Как будто я могу… ― Айден опустила взгляд на свои ладони, ―…все еще чувствую ее кожу. Тяжесть ее тела в моих руках… все еще такая реальная.

― Ох, Айден, ― Кейн обнял ее, и когда она зарылась лицом ему в грудь и зарыдала, он поцеловал ее в макушку.

Вырвавшись из его объятий, она резко села.

― Нет. Мне это не нужно. Я не могу справиться с этим дерьмом, ― она встала, собирая свою одежду. ― Мне нужно пойти…

Кейн схватил ее за запястье и провел большим пальцем по шрамам. Не выпуская ее руки, он поднялся с земли, возвышаясь над ней.

― Рань меня.

***

Айден нахмурилась, ее глаза сосредоточились на его груди.

― Что? ― она вырвала свою ладонь.

― Если тебе хочется пустить кровь, режь меня.

Ее напряженный взгляд метнулся к его лицу, где не было ни капли юмора. Старый знакомый гнев заскрежетал внутри нее, и дыхание стало тяжелым.

Кинжал лежал на земле, все еще в ножнах. Она опустилась на колени, вытащила клинок и встала перед Кейном, прижав к обнаженной груди. Она стиснула зубы.

― Сделай это. Потому что с каждой твоей раной этот гребаный клинок режет и меня тоже, детка. Так что продолжай.

― Да чтоб тебя! ― она толкнула его в грудь.

«Да кем ты себя возомнил, черт возьми?»

― Я тебя сейчас на куски нарежу. И ты получишь все сполна, ― она так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть. ― Каждую крошку ненависти, которая есть во мне. Ненавижу тебя и… себя, ― слезы скопились и исказили богатую чистоту ее глаз. ― Ты для меня никто. Никто. Весь этот гребаный мир для меня ничего не значит, ― она ослабила хватку на кинжале. ― У меня был ребенок. Маленькая девочка. И я никогда… не буду держать… ― она выронила нож и, схватившись за виски, упала на колени. ― Это тело… искалечено. Разрушено. Я никогда не узнаю, что значит быть матерью… ― ее рыдания усилились до истерики. ― Она была моей! И… эти ублюдки украли ее у меня.

***

Тело Кейна кричало, чтобы он прикоснулся к ней, обнял, и он осторожно придвинулся, отчаянно стараясь не делать и не говорить ничего, что могло бы оттолкнуть ее.

Она всхлипнула и поперхнулась. Изгиб ее позвоночника дразнил, чтобы он провел пальцами, но Кейн не осмелился. Ещё нет.

― Это из-за меня, когда укусил тебя?

― Да.

― Айден, я вовсе не жалею об этом, ― он покачал головой, несмотря на боль, бушевавшую в нем при виде ее слез. ― Эти воспоминания были твоими, принадлежали тебе.

Все еще уткнувшись головой в колени, она схватила себя за волосы и крепко сжала.

― Даже если они разорвут меня в клочья, я буду бороться, чтобы сохранить их, ― ее тело задрожало, словно подтверждая уверенность в словах. ― Их было трое. Они заблокировали заднюю и парадную двери. Мы оказались в ловушке на кухне. Элла не могла… перестать плакать. Я не могла заставить ее молчать. Так что я… спрятала ее в кладовке. Боже, если бы я знала, что вижу ее в последний раз… ― Айден покачнулась, продолжая рассказывать свою историю. ― Я поцеловала ее в лоб и сказала, что все будет хорошо. Тогда я понятия не имела, что их не может убить человек. Была такая… глупая, гребаная надежда, что я могу быть одной из тех сильных и чудесных мам, которые отбились от стаи волков, чтобы спасти своего ребенка. А теперь она мертва, потому что я была недостаточно сильна, чтобы защитить ее.

― Айден, ты самая сильная женщина, которую я когда-либо знал, ― Кейн опустился на колени рядом с ней.

Она еще крепче прижалась к нему, выгибаясь всем телом.

― Не надо, не смей этого делать… Это теперь я сильная, потому что мне вкололи какой-то долбаный коктейль.