Отомщенный любовник

– Хэйверс в курсе, что ты проверяешь его работу?

– Он вообще осмотрел твои вены?

– По мне, так лучше бы ты позвонила по другой причине, – низко засмеялся Ривендж.

– Не понимаю, – напряженно произнесла она.

– Чего? Что кто-то мог захотеть встретиться с тобой вне работы? Ты же не слепая. Ты видела себя в зеркале. И, конечно же, умна, поэтому дело не только в очень приятной внешности.

Ей казалось, что он говорил на каком-то иностранном языке.

– Я не понимаю, почему ты не заботишься о себе.

– Хммм, – тихо засмеялся он, и она чувствовала это урчание так же, как и слышала его. – О… может я симулирую, просто чтобы увидеть тебя снова.

– Слушай, я позвонила только потому, что…

– Потому что тебе понадобился предлог. Ты отшила меня в смотровой, но на самом деле хотела поговорить со мной. Поэтому позвонила спросить о руке, чтобы я говорил с тобой. И вот теперь я на линии, – этот голос стал еще ниже. – Я правильно понял твои намерения?

Она молчала. Пока он не сказал:

– Алло?

– Закончил? Или еще хочешь побегать вокруг да около, в поисках причин моего звонка?

Повисла недолгая пауза, а затем он взорвался в низком богатом баритоновом смехе.

– Я знал, что ты мне нравишься больше, чем по одной причине.

Она отказывалась поддаваться его чарам. Но это не помогло.

– Я позвонила насчет твоей руки. Точка. Только что ушла сиделка моего отца, и мы с ней разговаривали о его…

Она замолчала, осознав, что именно рассказывает ему, словно споткнулась о своеобразный незакрепленный край ковра.

– Продолжай, – притягательно произнес он. – Пожалуйста… Элена? Элена… Ты там, Элена?

Позже, гораздо позже, она поймет, что эти три слова послужили краем пропасти. Ты там, Элена?

Они действительно стали началом всех последующих событий, стартовой линией мучительного странствия, замаскированного под простой вопрос.

Элена была рада, что не знала, куда это ее заведет. Поскольку иногда, единственное, что помогает пройти через ад, – это знание, что ты погряз слишком глубоко, чтобы пойти на попятный.

***

Ожидая ответа, Рив настолько сильно сжал мобильный, что тот затрещал у его щеки, а одна из клавиш издала «Эй, чувак, остынь немного».

Электронное ругательство, казалось, разрушило заклятье, наложенное на них обоих.

– Извини, – прошептал он.

– Ничего. Я, эм…

– Мы остановились на…?

Он не ждал, что она ответит, но Элена… сделала именно это:

– Мы с сиделкой отца говорили о его порезе, из-за этого я вспомнила о твоей руке.

– Твой отец болен?

– Да.

Рив ждал большего, гадая, замолчит ли девушка от настойчивости… но она разрешила дилемму.

– Из-за некоторых своих медикаментов отец иногда теряет равновесие, поэтому натыкается на вещи и не всегда осознает, что поранился. В этом проблема.

– Прости. Должно быть, тебе тяжело о нем заботиться.

– Я медсестра.

– И дочь.

– Поэтому, дело в работе. Мой звонок тебе.

Рив улыбнулся.

– Позволь задать вопрос.

– Сначала я. Почему ты не покажешь руку врачу? И не говори, что Хэйверс видел твои вены. В таком случае он выписал бы тебе антибиотики, а если бы ты отказался, то в твоей карте появилась бы запись, что ты пошел против врачебных предписаний. Слушай, тебе нужны только таблетки, и я знаю, у тебя нет никакой лекарственной фобии. Ты принимаешь чертовски большие дозы дофамина.

– Если ты беспокоилась о моей руке, то почему тогда просто не поговорила со мной в клинике?

– Я говорила, не забыл?

– Не так, – улыбнулся Рив темноте и провел рукой вверх и вниз по норковому одеялу. Он не чувствовал его, но представил мех таким же мягким, как и ее волосы. – Я все еще думаю, что ты хотела поговорить со мной по телефону.

Последовавшая пауза заставила его забеспокоиться, что она бросит трубку.

Он сел, словно таким образом мог удержать ее на линии:

– Я просто хочу сказать… ну, в смысле, я рад твоему звонку. Какой бы ни была причина.

– Я не успела поговорить с тобой в клинике, потому что ты ушел прежде, чем я занесла записи Хэйверса в компьютер. Вот когда до меня дошло.

Он по-прежнему отказывался верить, что звонок нес чисто профессиональный характер. Она могла написать е-мэйл. Сказать доктору. Свалить на одну из дневных медсестер.

 – Итак, есть ли шанс, что тебе неловко из-за того, как грубо ты меня отшила?

Она прокашлялась:

– Прости за это.

– Что ж, я прощаю тебя. Полностью. Абсолютно. Похоже, у тебя выдалась не самая лучшая ночка.

Ее выдох послужил проявлением усталости:

– Да уж, это точно.

– Почему?

Еще одна долгая пауза.

– Знаешь, по телефону с тобой гораздо приятнее общаться.

– Как так? – засмеялся он.

– С тобой проще разговаривать. Вообще-то… довольно легко разговаривать.

– Да, я не плох с глазу на глаз.