Отомщу за развод

— Ну так и что ты хочешь всем этим сказать? Честно, несмотря на твой сложный характер, я не вижу подходящего для тебя оправдания.

— А я и не оправдываюсь. Был козлом. Признаю. Я пытаюсь сказать…Я никогда еще не встречал таких женщин, как ты. Чутких, настоящих, наслаждающихся моментом. В тебе нет расчетливости и жадности. Наверно, я испугался, когда понял, как ты хороша, и сам не заметил, как все испортил.

Почему мое сердце бьется так часто?! Он не блефует. Он действительно считает меня особенной. Необычной. Неужели он влюбляется в меня?! — жестко себя одергиваю, — не совсем в тебя, Кристина. Ты играешь роль. Ты всего лишь образ. Такого персонажа не существует в реальности, сними розовые очки!

Прикладываю указательный палец к его губам: «Чшшш, не надо громких слов и разговоров про любовь. А то спугнешь меня снова».

— Но я как раз…,- Кирилл озадачен, потому что все снова идет не по его плану. Сейчас он нервничает — неужели я собираюсь сказать, что он не в моем вкусе? Что у него, двуличного и одинокого, нет шансов рядом с такой шикарной женщиной. Было бы неплохо отшить прямо сейчас — но тогда он не будет страдать так сильно. Погрустит недельку и забудет, еще раз убедится, что был прав в своей теории.

Нет, милый, я хочу, чтобы ты открыл мне свое сердце, и тогда я вырву его из твоей груди и брошу на асфальт, как ни в чем неповинный бокал полчаса назад.

— Пока я предлагаю нам попробовать себя в роли друзей. Не бойся, не фрэндзона. На время. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу, много разговаривали. И тогда я подумаю, отвечать тебе взаимностью или нет.

— Но я могу по-прежнему звать тебя на свидания?

Улыбаюсь снисходительно: «Можешь», — стряхиваю последний пепел и ухожу. Даже не заметила, как промерзла до самых кончиков пальцев. Или это озноб внутри моей души колотит меня с бешеной силой?

Глава 9

(Три года и два месяца назад)

— В молодости я был отвратительной свиньей. Постоянно бухал, даже принимал запрещенку. Не просто баловался, а подсел конкретно. Пару раз даже несильно давил пешеходов машиной — сам помню смутно, на суде мне зачитывали подробности. Меня отмазывали без проблем, а мне было плевать, сколько это стоило — у нас денег куры не клюют. Мама не знала, что со мной делать, никакие разговоры, ссоры и рехабы не помогали. Я не видел смысла в своей жизни — денег у меня уже была огромная куча, преумножать их и прославлять род меня не привлекало. Ноль амбиций, только тупое прожигание жизни. Я пытался почувствовать себя живым, но ко всем и себе питал только отвращение….

Ничего не могу понять…Когда мы встретились, он был эталоном мужчины — спортивный, джентльмен, есть свой бизнес и перспектива. Неужели за десять лет он излечился от всего?

Я вижу, что Кириллу больно говорить о тех саморазрушительных временах. Наверно, сейчас он снова окунается в чувства, которые заставляли его заливать себя до беспамятства алкоголем. Презрение к себе, своим слабостям и зависимостям, жизнь сквозь пелену дурмана…

— И мама пошла на крайние меры. Сначала она заплатила двум рабочим, и те скрутили меня ремнями и затолкали в подвал нашего дома. Первое время я думал, что она меня запугивает. Но нет. Прошел день, второй. Меня приходили только кормить. При этом я орал страшно — до одури, до сорванного голоса. Злился, угрожал. Началась ломка….Я думал, что не выживу. Я умолял, пытался шантажировать, проклинал, даже притворялся мертвым — мама только стояла, скрестив руки на груди и испепеляла меня взглядом. В ней не было сострадания. В этой старой злой карге. Только разочарование, что ее единственный сын оказался таким слабовольным чмом, а она так долго не могла взять ситуацию под контроль.

Все еще не укладывается в голове…Он — человек, с иголочки одетый в самые роскошные костюмы, каждый день занимающийся с собственным фитнес-тренером, читающий мне лекции даже о неправильном питании… И сейчас мне надо представить его тощим, нюхающим что-то мерзкое или колющим себе в вену очередной шприц? А потом сидящего у стенки с остекленелым взглядом и дурацкой улыбкой?!

Кирилл сглатывает. Видимо, он глубоко запер всех демонов, напоминающих ему об избавлении о зависимости. Но он сознательно и с каким-то остервенением погружал себя в самые неприятные воспоминания.