Оторва, или Двойные неприятности для рыжей

— Для тебя дорогая, все, что угодно, — тут же раскланялся Харлей. Народ поржал. Плюнув, я скрестила ноги по-турецки и закурила, оглядывая со своего убежища всю честную компанию. Как-то вдруг народ разговорился, кто-то снова врубил музыку и бывшие одноклассники принялись обмениваться новостями и воспоминаниями. В дебатах не участвовали только студентики, ни как не сообразившие, что за балаган тут вообще происходит и почему я, собственно, вообще до сих пор жива, да Аленка, невесть как затесавшаяся в столь расчудесную компанию.

Лелика явно страшил рыжий рокер, кажущийся рядом с миниатюрной блондинкой просто огромным, а потому девушка предпочла единственно верную тактику. То бишь спряталась за спиной Игорька. Липницкий не возражал, грудью прикрыл предмет своих воздыханий, свободно общался с рокерами и, как мне оказалось, старательно прятал улыбку, то и дело касаясь ладошек Аленки на своей талии.

Даже не знаю, поблагодарить сейчас своих друзей и недругов или поубивать к чертовой матери…

— Охренеть, — почесав затылок, выдал вдруг Харлей, — Один в Лондоне год пылился, второй в Корее! Вас чё, по сторонам развели, чтобы вы друг друга не поубивали?

— Вроде того, — усмехнулся Исаев, с откровенным льдом во взгляде при виде стоящего напротив Богдана. А тому, как обычно, было все фиолетово. Он лишь иронично улыбнулся. И всё. Вот только взгляд такой… У меня даже холодок по коже прошелся!

А ведь все серьезней, чем думалось собственными сомнительными мозгами. Чуется мне, если встану между этими двумя, стану эдаким катализатором, который обычную ненависть вмиг обернет кровопролитной войной. И первой жертвой, павшей смертью храбрых будет, угадайте, кто? Правильно! Самый рыжий! И зовут его ни разу не Харлей.

— Слушайте, может, в другом месте поговорим? — внезапно предложил Мишка, хумрясь все больше и больше. Я понятливо ухмыльнулась — вечно не высыпающегося соседушку явно ломало без привычной дозы кофеина.

— Точняк! — пробасил Харлей, — Айда в клуб! Дем, Богдан, давайте к нам в тачилу, Игореха, ты… — тут он наконец-то заметил Лельку, трусливо юркнувшую за спину своего спасителя. Понятливо, но молча поржал, подмигнул улыбающемуся Эльфенку и грозным басом пролаял, — Блондинку свою в машину и за нами. Остальной народ — по коням! Кто хочет с нами, поехали, кто нет, валите по домам, встретимся вечером. Вопросы есть?

— Меня снимешь или мне тут дальше куковать? — мрачно поинтересовалась с крыши, складывая руки на груди, едва сдерживаясь, чтобы не запустить окурком в лоб рыжего создания с его гениальными предложениями. Я, конечно, наивная, но такими местами, о которых сама не подозреваю, а потому спорю на зарплату, что на встречу бывших однокашников потащат и меня тоже!

Я у этой бородатой пакости вечно вместо мягкой плюшевой игрушки, и хоть башкой об стенку бейся, фиг докажешь обратное. Окружающим. Самому Харлею проще лоботомию оформить, чем объяснить, что я ни разу ни его «маленькая заинька».

Почему именно заинька (заечка, заюшка, зайка, зайченок, зайчулечка и даже зайчушечка) — не спрашивайте, понятия не имею. Как и то, с какого ж перепоя я его- то стать успела, а главное, когда!

Не, когда именно — я в курсе, после того как на первой пьянке с этим дебило… индивидом расколотила об его голову флакон дорогущего вискаря. Но в остальном…

— Зайчучулик, как я могу про тебя забыть? — бородатый поганец сначала снял меня с Хаммера, а уже потом выдал сию гениальную фразу, улыбаясь во все свои белые зубы, вызывающие заветную мечту их проредить. Меня он держал за талию в воздухе, так что дотянуться до пакостливой небритой физиономии при всем желании не могла. Ногами только побултыхала, возмущенно шипя. Надо мной поржали и, размахнувшись, закинули на заднее сидение. Полет был недолог, красочен, а приземление так вообще, шикарней не бывает.

— Оторва моя рыжая, я на бедные кости не ведусь, — пройдясь в нелестной форме по моему статусу, а заодно и фигуре, усмехнулся Исаев, на котором я и распласталась. Замерла. Вблизи нехристь оказался вполне даже ничего. Пресс крепкий, плечи широкие, а глаза не карие, как я думала, а темно-синие.

Выколупать бы их!

— А я на придурков, — огрызнулась и слезла с шатена, специально ткнув локтями в живот и едва не наступив кое на что. Промахнулась, а жаль. В этот же момент на переднее сиденье плюхнулся Харлей, машину здорово качнуло и я, не успев пристроить пятую точку, отлетела назад, потеряв равновесие. В открытую дверь не выпала, но в кого-то врезалась, больно приложившись макушкой обо что-то твердое и острое.

— Ауч, — обиженно выдала, все-таки сев на кожаное сиденье, потирая ноющую черепушку, — Да что ж меня все сегодня швыряют??

— Извини, — покаялся Богдан, об ключицу которого я и стукнулась. Захлопнув дверь, приятель привстал, дотянулся, коснулся губами моей макушки и невозмутимо поинтересовался, глядя на меня сверху:

— Полегчало?

— Да, но диплом врача тебе не светит, — хмыкнула я. И тут заметила этот взгляд… Слегка вздернутая бровь, странная полуулыбка и непередаваемый взгляд мимо меня. Я машинально обернулась.