Оторва с пистолетом

— Справедливо, — кивнул Ваня, — но если, допустим, устроить где-то искусственную эпидемию неизвестной болезни, а потом, когда несколько сот тысяч человек помрут, выступить в роли спасителя человечества, предложить чудодейственную вакцину, которую государства и частные медицинские центры станут закупать в огромных количествах? А фармацевтические компании за «ноу-хау» будут миллиарды платить!

— Вот это уже близко к теме, — кивнула Лена.

— Неужели кто-то смог бы до такого додуматься? — захлопала глазками Маша.

В это время позвонили в дверь. И собачий лай за дверью послышался. Тревога холодной волной прокатилась по сердцам…

СНОВА В ТРИДЦАТОЙ

— Сперва посмотри в «глазок»! — дрогнувшим голоском напомнила Маша, когда Тюрин не очень уверенными шагами пошел к двери. А Лена, положившая во время чаепития сумочку на пол, рядом со стулом, в уме уже прикинула, что удобнее применить, если за дверью окажутся менты: «маргошку» или «дрель»? В отличие от Тюриных, которые явно побаивались, что к ним постучались те, кто расправился с Шиповым, Лена опасалась только ментов. Ясно, что все нормальные бандиты, узнав из милицейских радиопереговоров о шухере на Федотовской, загодя слиняли из этого района, чтоб не угодить под горячую руку. Тем более что те двое бандюков кинолога убили, а участкового тяжело ранили. А когда менты злы — лучше им не попадаться! К тому же Лена, в отличие от Вани и Маши, отлично знала, кто взорвал Шипова. Точнее, кто помог ему взорваться…

Поглядев в «глазок», Ваня явно взволновался и нетвердым голосом спросил:

— Вам кого?

— Вань, это ты? — спросили из-за двери. — Я Валентин, из Ташкента. Мы с тобой лет десять назад во дворе мяч гоняли, не помнишь?

— Д-да, помню… — пробормотал Ваня. — Только ты, по-моему, меньше ростом был… Ниже меня, во всяком случае.

— Подрос, значит, — хмыкнул Валентин. — Просто тебе четырнадцать лет было, а мне — десять… Вань, ты извини, конечно, но к вам такая девушка, черненькая, по имени Лена не заходила?

— Ой, ключ! — вскричала Лена, подхватывая сумочку, и подбежала к двери. — Я же должна была ключ бабе Шуре оставить, но из-за всей этой катавасии — позабыла… Теперь Валечка в квартиру попасть не может!

На самом деле ключ-то она отдала, но теперь после всех своих приключений на лестнице и откровений, услышанных в 36-й квартире, позабыла об этом. Память-то девичья…

Ваня, испустив вздох облегчения, отпер дверь. Действительно, за порогом скромненько стоял Валентин. А рядом с ним пританцовывал Рекс, который уже не гавкал, а радостно вилял хвостом.

— Извините, ради бога, — произнес он, по-восточному приложив руку к груди, — я волновался… А ключ у меня. Вы, Лена, отдали его Александре Семеновне, только забыли, наверно.

— Во голова дырявая! — расхохоталась Лена, и Ваня с Машей тоже рассмеялись, правда, немного нервным смехом.

Еще раз поблагодарив Тюриных за чай и гостеприимство, Лена вышла на лестничную площадку.

— Вы знаете, Лена, — предупредил Валентин, — там, немного ниже — очень страшно. Кровью все забрызгано. Говорят, какой-то бандит сам себя гранатой взорвал, чтоб милиционерам не сдаваться. Ужас какой, а?

— Ничего, — ответила Лена, — я отвернусь, если уж очень страшно будет.

Ив компании с Валентином и Рексом она стала спускаться по лестнице.

— Вы как меня нашли? — полюбопытствовала Лена.

— Рекс привел, — улыбнулся ташкентский гость. — У него чутье, как у овчарки, клянусь! Вы сильно испугались, да?

— Да, пожалуй, нет, скорее обалдела от неожиданности и оглохла чуточку. Как грохнет! Спасибо, Ваня с Машей меня впустили, валерьянки дали, чаем напоили…

— А я очень напугался, — признался Валентин. — На работу устроился, вроде все ништяк. Потом к бабушке в больницу съездил — и у нее тоже порадовался. Повеселела, говорит, что скоро ходить разрешат, очень обрадовалась, что вы снова появились. В общем, возвращаюсь в хорошем настроении, а тут менты, «Скорая», в подъезд не пускают… Вот здесь отвернитесь, очень страшно. Лучше налево смотрите.

На лестничном марше, ведущем с четвертого этажа на площадку между четвертым и пятым, а также на самой этой площадке, с точки зрения Лены, которая много чего повидала, ничего особо страшного не было. Только уж очень мерзко кровью пахло. Ошметки бордово-багровые кое-где к стенам прилипли. А пятен и лужиц, высохших совсем или затянувшихся поверху тонкой морщинистой пленочкой, и вовсе не счесть было. Стекло из окна межэтажной площадки, конечно, вылетело, осколки гранаты пощербатили штукатурку стен и потолка, ну и в том месте, где взрыв произошел, на стене и ступенях разметались черные языки копоти. На ступенях же сохранился обведенный мелом контур тела, которое несколько часов назад лежало тут, скорчившись… Это был пятый человек в здешнем городе, погибший от рук Лены. Не считая Шипова, конечно.