Отпадение Малороссии от Польши. Том 3

«Великомилостивый ко мне пан Леон, etс. По получении такого известия через это ваше писание, буду со всяким старанием и поспешностью объявлять о нем поспольству вместе с верными приверженцами Христовой правды, преданными также его милости найяснейшему пану Яну Казимиру, милостью Божиею королю польскому. Поспешите же снова обослать поспольство в своих краях вашим писанием, которому дадут иную веру, и потому охотнее будут соединяться. Ибо прежде сего многие из них говорили, что если бы слышали дозволение, или голос его милости короля, тогда бы даже сами, наступая на шляхетские дворы, уничтожали их, дабы не пановала на земле гордость и высокомерие с тиранскою злостью. Затем униженно отдаюсь милости вашей. В Пциме, die 20 Iuni 1651. W. R. rector scholae pcimensis. Следует вручить моему пану, господину Льву, верному подданному его королевской милости».

Согласно этому письму, Костка прислал Радоцкому следующий универсал:

«Мир Христов! Всем вообще и каждому в особенности подданным его королевской милости, нашего милостивого пана, желаю, при добром здоровье, от Всевышнего Господа Бога свободы и вольности, объявляя сперва волю Божию, а также и его милости короля, что шляхта хочет поднять рокош против его милости короля, милостивого нашего пана, и потому, кто привержен к его королевской милости, пускай ютится под мои крылья, под Чорштын, при пане ректоре пцимском, который, как верный подданный его королевской милости, приведет вас ко мне и будет вами региментовать, давая во всем наставления. При этом его королевская милость, милостивый наш пан, обещает все вольности всем тем, которые теперь будут при мне стоять, и дворы шляхетские, и что в них, все будет ваше, и потому-то сами старайтесь выбиться из этой тяжкой неволи, дорожа нынешним временем. Вместо того, чтоб они обратили вас в ничто до остатка, лучше вы их обратите. Довольно уже намучили вас эти панки, что уже голос ваш, плачущихся на них, взывает к Богу. А потому, отписывая уже другой раз его милости пану ректору, выдаю этот универсал, предостерегая и в том, чтобы вы, как это мне повелено от его милости короля, не давали веры никаким универсалам, хотя бы и с печатью и с подписью его королевской милости: ибо он принужден их выдавать, боясь шляхты. Но мы делаем, что должны делать, как возможно скорее, а на Св. Яна пойдем под Краков. Уже я разослал всюду универсалы к мужикам, которые охотно являются, а в новотаргском панстве все, а пан Станислав, маршалок, будет их полковником. Только прошу, чтоб идучи через Новый Тарг, не трогали его милость пана Здановского и тех всех, где увидите на шестах венки. Прошу также, чтобы костелам всегда была оборона: ибо мы будем воевать из-за Бога и кривды людской, из-за неповиновения королю его милости. Дан в Чорштыне 22 июня 1651. Доброго здоровья вам желающий Александр из Штернберка Костка, староста Чорштынский».

Польский двойник Хмельницкого, в случае успеха, доконал бы шляхетскую республику, и на широком пространстве между двух морей были бы поруганы предания о деятельности культурников республиками или ордами антикультурными.

Но шляхта и мещане вовремя вооружились, и Костка был выдан собственным гарнизоном. У него нашли универсалы Хмельницкого, возбуждающие чернь к овладению Краковом и к истреблению шляхетского сословия. Наливайкова мысль, как видим, переходила в Польше из поколения в поколение: она пришлась по душе темной, злобной и ленивой массе, на которой выехала Хмельнитчина.

С субъективной точки зрения малорусских летописцев и историков, польская шляхта должна была бы растерзать своего предателя, как терзала в Варшаве измышленного ими Остряницу. Вместо того, враги затеянной Косткою в Польше казатчины относились к нему без всякой суровости, и только сожалели о его безумстве. Следует помнить, что столь же мягко отнеслись они и к выданному им казаками Наливайку. С своей стороны и польский Хмель до конца сохранял ясность и присутствие духа, точно как будто считал свой замысел великодушною попыткою к спасению отечества от его беспутства. Даже когда его везли привязанного в телеге через Краков, он весело посматривал на толпившийся народ, и так как все фанатики принадлежат к идеалистам, а идеалистам свойственны и в отчаяньи, как в успехе, самые крайние грезы, то — кто знает? может быть, ему в толпе труждающихся и обремененных виделись будущие мстители хмельничане за погубленную славу его отца, величайшего по замыслам из всех монархов, особенно в глазах сына...

Государственная Фемида взяла с несчастного Костки полную дань: его пытали самыми жестокими средствами. Но он был нем, когда его допрашивали о сообщниках: все же, что составляло его собственные преступления, высказывал он даже в преувеличенном виде. Здесь проявился в нем побочный королевич, сын Владислава. 11 июля посадили Костку на кол, что король мог бы заменить иною казнью, но он был — Ян Казимир. Костка принял страшную казнь спокойно.

По поводу этого события, паны засвидетельствовали перед нами, что Оссолинские да Яны Казимиры были между ними выродки.