Отпетые мошенники Галактики

А вскоре едва заметный толчок известил о старте Покорителя.

Марс стремительно отдалялся. Он уносился в бездну.

Я так имитировал страстное желание прикончить все имеющиеся запасы спиртного на борту, что разудалый молодец — бармен сразу же отметил меня наметанным глазом в серой кучке бездарных выпивох — всяких там миллионеров, нуворишей и прочих денежных мешков.

Великолепный малый бармен даже поднял в приветственном жесте руку. А я, в свою очередь, подгребая к длинной стойке, по-приятельски похлопал его по плечу.

Такое обоюдное кривляние было Хитрому Лису на руку. Пусть все думают, что мы знакомы.

Манерами и мимикой увалень за стойкой напоминал педантично выбритую обезьяну. А широкие, кустистые брови и пронзительный, все подмечающий взгляд, как ни странно, дополняли это сходство.

Кустобровец вел себя абсолютно непринужденно и занимался тем, чем занимаются все без исключения люди подобной профессии, норовил протереть дырку в и без того невозможно чистом бокале.

Когда я подошел к стойке, как усталый конь к водопою, между мной и кустобровцем произошел следующий содержательный разговор.

— Что прикажете? — осклабилась обезьяна и я с радостью отметил, что теория Дарвина нашла свое подтверждение: после миллионов лет упорного молчания обезьяна, наконец, заговорила.

— Змеиного яда, — выдал я одну из самых знаменитых своих острот.

— В каком смысле? — бармен был само недоумение.

— В смысле рюмки водки. Или двух, — почти нежно проворковал я. И тут же добавил: — Лучше кукурузной. И не вздумай разбавлять священный напиток водой, негодяй! — и я угрожающе толкнул стойку бара животом, отчего, как мне показалось, содрогнулся весь Покоритель.

Ровно через четверть минуты стакан заполненный на треть кристально чистой жидкостью красовался от меня по правую руку.

— Мерси, — буркнул я в лучших традициях любых, даже самых препаршивых забегайловок.

Однако Хитрый Лис не спешил присасываться к краешку начищенного до взрывоопасного блеска стакана.

Надраться в стельку никогда не мешает, но и спешить с этим не следует.

Особенно, когда жизнь удалась и все у тебя еще впереди.

Зажав посуду в руках и оттопырив аристократически унизанный бутафорскими перстнями мизинец, я повел победным взором по пустынному, как долины Гук-Кука-12 залу с дистрофически немногочисленным в этот ранний час контингентом.

И почти сразу наткнулся на взгляд серых глаз.

Это невозможно, но, возможно, то были лишь колдовские чары, происки неугомонных волшебников из Тау Кита. Но я склонялся больше всего к прагматичной и реалистичной мысли о том, что виденное мной не видение, а вполне материальный взгляд молодой, не лишенной привлекательности особы женского пола.

И снова выпивка, требующая, как известно, более решительного с ней обращения, чем наоборот, осталась, извиняюсь за тавтологию, не выпитой.

Конечно, я не поэт. И, вообще, очень далёк от какого бы то ни было рифмования суровой прозы действительности. Но, честно признаюсь, эти глаза околдовали меня.

К тому же, от внезапной догадки я даже перестал ерзать на том высоком сидении, на котором уже успел устроиться.

Черт подери, я узнал ее! Я узнал ее, дьявол её забери, эту леди!

Глава VIII

Сделав свое нехитрое открытие, я здорово разволновался. И, чтобы хоть как-то успокоится, тут же мысленно пересчитал все патроны, какие только были, в обойме моего револьвера. А потом повторил этот счет в обратном порядке. Такому трюку за пару жвачек научил меня Гарри, когда на Ганимеде нас вели расстреливать.

— Сынок! — помнится сказал тогда шеф. — Даже, если у тебя отберут твою пушку и, тем более, если ее отберут, не вздумай паниковать и думать о чем-нибудь плохом. Считай без устали патроны и, уж поверь старику на слово, умрешь с завидно крепкими, абсолютно не расшатанными нервами.

Так я и делал с тех пор. В любых, даже самых безнадежных ситуациях. И никакой даже самый ужасный стресс с тех пор не был мне страшен.

С тех пор любому стрессу я просто не по зубам.

— Кто она? — с ледяным спокойствием мотнул я в сторону незнакомки.

И бармен, с которым у меня, на мой взгляд, установились почти родственные отношения, повернулся в указанном направлении.

Тем временем я продолжал играть начатую мной еще в капитанской каюте игру. То есть, играть роль полуобразованного нувориша, хозяина жизни, этакого денежного мешка, тупого ублюдка, не знающего толком грамоты и только что и умеющего как чавкать за столом, да считать деньги добытые на приисках Церреры.

Эта роль, как нельзя лучше подходила для задуманного дельца.

Потому, ничуть не противореча первоначальному замыслу, я ткнул пальцем в сторону заинтересовавшей меня особы и повторил:

— Кто эта девка?

Барменщик дегенеративно хохотнул и еще более ублюдочно прищелкнул языком.

— Так это ж миллиардерша. С Юпитера, — промямлили он, пуская слюнки, когда понял о ком я вёл речь.

Я заставил себя как можно натуралистичнее рассмеяться.

— Вот так встреча, — всхлипнул я, чуть не падая от давящего меня почти искреннего смеха. — Два миллиардера на одном суденышке… Хе-хе… Ну, где вы, господа, такое видели, а… хе-хе…