Отправь их в Ад!

— Не надейся, паренек! Какие бы у тебя не были супер-способности, они не спасут! Не заменят здравого смысла и весьма богатого жизненного опыта…

Краузе попытался скосить глаза, но удалось рассмотреть только рукав серого плаща, подмоченный дождем. Голова заныла, в висках застучали первые молоточки жуткой мигрени.

— Когда я пойму, что ты меня кинул… Ты умрешь!

Сказано с такой силой и уверенностью, что сразу понятно — так и будет. Это и обвинение, и доказательство, и приговор, все вместе.

Губы отодвинулись от уха, нож играючи исчез, оставив после себя красную полоску на коже. Захват расслабился и исчез, голова наконец вернулась в нормальное положение. Несколько секунд Ханс сидел, не решаясь обернуться. А когда все же посмотрел назад — там не было ни души.

С минуту Краузе сидел, глядя в одну точку. Адреналин бурлил в крови, мешая успокоиться и сосредоточиться. Пока что все шло по плану, хоть и не настолько гладко и радужно, как в мечтах. Парень поежился, с запоздалым сомнением осознавая, насколько близко он только что был от гибели.

В укромной нише у стены сгустилась большая тень, через секунду превратившаяся в Вольфа. Оглядевшись, оборотень отделился от камня, мягкими шагами пересекая кафе. Он выразительно посмотрел на Ханса, могучая фигура опустилась в кресло, где совсем недавно сидел Нергал.

— Почему ты позволил так с собой обращаться?

Краузе нервно усмехнулся. Трудно объяснить…

— Я думаю, что использую его, а Нергал думает, что использует меня. Вопрос в том, чем все это закончится. Кто первым спрыгнет с крючка и окажется рыбаком, а не наживкой. Кто переиграет…

— А почему бы просто не врезать? — оборотень продемонстрировал огромный кулачище, — Я бы мог скрутить хваленого убийцу за пару секунд… Или… Ты что, думаешь, он сильнее?

Ханс покачал головой, подбирая слова.

— Я силен, ты сильнее, а он… Рихтер — это сила сама по себе, отдельная. Сама неотвратимость, смертельная обреченность. И это действительно страшно… — дознаватель поежился от неприятных воспоминаний, — Ты знаешь, я читаю в людях… А когда заглянул внутрь Нергала… Там не просто тьма, вовсе не банальная озлобленность или одержимость местью, там…

Он покрутил ладонью, не зная, как лучше облечь в слова мимолетные ощущения.

— Понимаешь, у Рихтера нет сверхспособностей. Только абсолютная, непоколебимая уверенность в собственной несокрушимости и правоте. Им движет нечто… Не мимолетное желание или приказ, а четкая цель, ради которой допустимы любые средства. Это орудие, орудие смерти. Он побывал в таком аду, что и представить страшно. А теперь — с удовольствием показывает кратчайшую дорогу в тот край.

Нахмурив брови, Вольф серьезно призадумался. Краузе потер виски, голова совершила несколько вращательных движений. Боль и напряжение потихоньку отпускали, организм оживал, приходя в норму.

— Если он настолько страшен… — с сомнением поинтересовался здоровяк, — Не было ли это ошибкой? Тебе не кажется, что мы выпустили джина, а теперь сами не можем с ним управиться?

Дознаватель покачал головой, взгляд грустно пробежал по темному проспекту, глаза сверкнули скрытой печалью.

— Когда другие способы не работают… Стране нужен герой, пусть даже с приставкой «анти», — убежденно сказал Краузе.

Глава № 15

В пригороде Берлина, на живописных равнинах подле реки, вольно раскинулась усадьба Старшего Судьи Республики Эбигейл Нортон. За высоким забором, защищенным и колючкой, и защитными печатями, спряталось от посторонних взглядов обширное подворье. Здесь легко уместилась спортивная площадка, раскидистый скверик с искусственным прудом, небольшой лабиринт кустарника и просторная полянка с идеально ровным остриженным газоном. В центре этой красоты стоял настоящий дворец, выстроенный, естественно, на деньги верных налогоплательщиков.

Стройные колонны фонарей освещали серую поверхность асфальтовых дорожек; ветер гонял опавшую листву по лужам. Пахло прелой травой и дождем, приближалась гроза.

Эбигейл застыла у окна усадьбы, с бокалом хереса в руке наблюдая за неспешной суетой подворья. Дворник сгребал кучи листьев, садовник обходил клумбы, вдоль дорожек прохаживалась охрана. Сверкнула первая молния, женщина поежилась от мрачных предчувствий.

Из головы не шел утренний разговор с судьей Кингом. Мужчина истерил, срывающийся голос требовал срочного присутствия Эбигейл на заседании. «Необходимо срочно… Принять меры… Обезопасить представителей…». Женщина с удивлением смотрела на трубку, слегка отодвинув ее от уха.

Похоже, в здании суда царила настоящая паника. Бедняги бьются в страхе за собственные шкуры. Что ж, это полезно… Тем лучше, что она отказалась от собственного присутствия. Слишком суетливо, слишком волнительно, да и, что уж греха таить — тревожно. Нортон чувствовала себя в безопасности только тут, за стенами хорошо охраняемой усадьбы. К тому же — гроза… В такую погоду сам Единый велел сидеть дома, наслаждаясь покоем.