Отправляем в поход корабли

— Прежде чем направиться на Поти, наша часть перелетела на аэродром в Багерово, возле Керчи. Там нам показали кинофильм. На экране мы увидели ваш порт со всеми его сооружениями и кораблями, стоящими у причалов. Особенно выделялись линейный корабль и крейсера. На следующий день мы взлетели. Маршрут рассчитали — над Поти будем в предвечерние сумерки. Видимость прекрасная, по пути заметили несколько судов. Не доходя километров двадцати пяти до порта, самолеты разделились на группы. Вот и место, где должны быть порт и город. Но мы увидели лишь огромное облако бурого дыма. Над ним колыхались аэростаты заграждения. Я услышал в наушниках возгласы своих товарищей: «Аэростатен, аэростатен!» Ведущий приказал набрать высоту семь тысяч метров. Мы пролетели над облаком дыма, развернулись, легли на обратный курс, но никаких признаков порта так и не обнаружили. Командование выбрало для налета предвечерние сумерки, надеясь, что в это время не опасны прожекторы красных. Но прожекторы вспыхнули, их лучи стали слепить нас. Вокруг рвались зенитные снаряды. Я видел, как наши самолеты, нарушив строй, пытались вырваться из лучей прожекторов. Я тоже отвернул в сторону и приказал сбросить бомбы (их у нас было две — в тысячу и пятьсот килограммов). Больше мы ничего не смогли сделать. Напали ваши истребители и сбили нас. Самолет упал в море. Из экипажа уцелело два человека. На надувной лодке пытались выйти к берегам Турции, но добрались только до Батуми. Дальше шли пешком. Когда переплывали реку Чорох, мой товарищ утонул. А меня схватили ваши солдаты.

Исповедь вражеского летчика еще раз подтверждала, что противовоздушную оборону портов мы организовали неплохо.

Несколько раз «юнкерсы» пытались бомбить порт. Обычно они подходили к городу вечером, в сумерках. Но встретив дружный отпор, сбрасывали бомбы в море и спешили ретироваться. Однажды три бомбы упали в городе и угодили в квартал, где жила моя семья. Понятным было мое волнение. После отбоя тревоги, я сейчас же позвонил домой. Ответила жена. Сказала, что они с дочерью ничего не заметили. И вообще считали, что идет очередное учение и потому спокойно сидели на кухне и пили чай. Никаких взрывов они не слышали. Когда я приехал домой, то увидел что стены здания выше третьего этажа исчерчены осколками. Бомба ушла глубоко в землю, это и ослабило взрыв. Осколки не разлетались в стороны, а шли почти по вертикали, потому никого и не задели. То же произошло и с остальными бомбами. Болотистая почва «Квакенграда», как наши флотские острословы величали Поти за обилие лягушек, частенько выручала нас.

Тревожные дни

Теперь почти весь Черноморский флот сосредоточился в портах нашей базы; все, даже скептики, убедились в значении устья рек Хоби и Циви. Что бы мы делали, если бы не было этого нового места стоянки?

Дело прошлое, но до второй половины 1942 года многие товарищи посмеивались над нашими стараниями освоить эту пресноводную бухту. «И так дел у вас невпроворот, а вы еще возитесь с двумя речушками, столько сил туда бросили», — говорили нам подчас весьма авторитетные на флоте люди. Вступать в споры мы не считали нужным. Время покажет!

После того как был сооружен брекватер и вход в устье стал свободным, командование базы могло направлять сюда все больше боевых кораблей. Когда к нам прибыло многочисленное соединение тральщиков и кораблей-охотников под командованием контр-адмирала Владимира Георгиевича Фадеева, мы разместили его на Хоби. Сюда же перевели и часть подводных лодок соединения капитана 1 ранга Михаила Георгиевича Соловьева вместе с плавучей базой «Эльбрус». Кто-то из офицеров штаба флота однажды сказал мне с тревогой и удивлением:

— Товарищ генерал, вы знаете, сколько согнали кораблей на Циви и Хоби? Сто девяносто килей! Я сам сосчитал.

— Так что вас удивляет?

— Да ведь вода там пресная!

Ох, уж эта пресная вода! Все уши мне с ней прожужжали! Я как можно спокойнее ответил:

— Мне бы только побольше килей, как вы говорите, разместить. И чтоб под каждым был достаточный запас воды. А соленая она или пресная — меня меньше всего беспокоит.

Мы продолжали свое дело. 6 августа с согласия командующего флотом новый пункт базирования получил узаконенные организационные формы. Была учреждена должность старшего морского начальника, одновременно являвшегося начальником всего гарнизона. Назначили капитана 2 ранга Ларионова. На него возложили ответственность за порядок в бухте, за обеспечение кораблей всем необходимым, подчинили ему части охраны водного района и отдел тыла, который должен был развернуть в устье рек необходимые склады с запасами материальных средств.

Потийскую базу переименовали в главную военно-морскую базу Черноморского флота. Этот формальный акт, по существу, не внес перемен в нашу жизнь. Мы и раньше обеспечивали боевые действия почти всего флота. Но возможности наши несколько расширились. База в свое распоряжение получала дополнительные силы и средства, которые мы могли бросить на укрепление обороны портов с моря, воздуха и суши. А для нас это было очень важно.