Отпрыск королевы-ведьмы

На столе лежал квадрат выцветшей льняной ткани, испещренный почти неразборчивыми египетскими иероглифами, а на нем рядами, образующими определенный геометрический рисунок, было разложено множество маленьких черных насекомых.

Доктор Кеан отпустил руку, которую держал, и Феррара сидел совершенно неподвижно, глядя прямо перед собой.

– Жуки-дерместесы! Из черепа мумии! Ты грязное, непристойное животное!

Феррара заговорил с внезапно обретенным спокойствием:

– Есть ли что-нибудь непристойное в изучении жуков?

– Мой сын видел эти вещи здесь вчера; и прошлой ночью, и снова сегодня ночью, ты наложил чары, послал увеличенных двойников существ в его комнаты! С помощью средств, о которых ты знаешь, но о которых знаю и я, ты стремился свои мысли сделать материальными.

– Доктор Кеан, мое уважение к вам велико, но я боюсь, что долгие исследования свели вас с ума.

Феррара протянул руку к шкатулке черного дерева; он улыбался.

– Не смей прикасаться к этой коробке!

Он замолчал, подняв глаза.

– Еще распоряжения, доктор?

– Вот именно.

Доктор Кеан схватил выцветшее полотно, сгреб в него жуков и, пройдя через комнату, швырнул весь отвратительный сверток в самое сердце камина. Взметнулось огромное пламя; раздалась серия скрипучих взрывов, так что можно было подумать, что у этих древних насекомых была жизнь. Затем доктор снова повернулся.

Феррара вскочил на ноги с криком, в котором было что-то нечеловеческое, и начал быстро бормотать на неевропейском языке. Он стоял лицом к доктору Кеану, высокой, зловещей фигуре, но одна рука шарила у него за спиной в поисках коробки.

– Прекрати это! – повелительно отчеканил доктор. – и в последний раз, не смей прикасаться к этой коробке!

Поток странных слов был перекрыт. Феррара стоял, дрожа, но молча.

– Законов, по которым такие, как ты, были бы сожжены, – мудрых законов давних времен – больше нет, – сказал доктор Кеан. – Английский закон не может коснуться тебя, но Бог позаботится о таких, как ты!

– Может быть, – прошептал Феррара, – вы хотели бы также сжечь эту шкатулку, против которой вы так сильно возражаете?

– Никакая сила на земле не заставила бы меня прикоснуться к ней! Но ты – ты прикоснулся к ней – и ты знаешь наказание! Ты поднимаешь силы зла, которые веками бездействовали, и осмеливаешься использовать их. Берегитесь! Я знаю о некоторых, кого ты убил; я не могу знать, скольких ты отправил в сумасшедший дом. Но я клянусь, что в будущем твоих жертв будет немного. Есть способ справиться с тобой!

Он повернулся и направился к двери.

– Будьте также осторожны, дорогой доктор Кеан, – раздался мягкий голос. – Как вы и сказали, я вызываю силы зла.

Доктор Кеан резко обернулся. В три шага он оказался над Энтони Феррара, сжав кулаки, и его жилистое тело напряглось всеми фибрами. Его лицо было бледным, что было заметно даже в этом тусклом свете, а глаза блестели, как сталь.

– Ты вызываешь другие силы, – сказал он, и его голос, хотя и ровный, был очень тихим. – Злые силы тоже.

Энтони Феррара, вызыватель безымянных ужасов, съежился перед ним – перед первобытным кельтским человеком, которого он невольно призвал. Доктор Кеан был худощав, но в отличной физической форме. Теперь он был силен, с силой правого дела. Более того, он был опасен, и Феррара хорошо это знал.

– Я боюсь… – хрипло начал тот.

– Осмеливаешься перекинуться со мной парой слов, – сказал доктор Кеан с ледяной холодностью, – скажи еще слово, и клянусь Богом, я убью тебя!

Феррара сидел молча, вцепившись в подлокотники кресла и не смея поднять глаз. В течение десяти магнетических секунд они оставались так, затем доктор Кеан снова повернулся и на этот раз вышел.

Часы пробили четверть двенадцатого, когда он вошел в покои Энтони Феррары, и некоторые еще не закончили свой бой, когда его сын, задыхаясь, дико взывая к Небесам, чтобы они помогли ему, упал посреди кучи ужасных созданий, и в момент падения обнаружил, что в комнате нет колышущихся антенн, глаз-бусин и фигур жуков. Вся эта ужасная фантасмагория вместе с запахом древней гнили растаяла, как лихорадочный сон, в тот момент, когда доктор Кеан ворвался к ее создателю.

Роберт Кеан встал, слабый, дрожащий; затем упал на колени и, рыдая, вознес благодарственные молитвы, которые исходили из его испуганной души.

Пациент сэра Элвина Гроувза

Когда солидное наследство делится на две доли, одна из которых достается молодому, развратному и умному мужчине, а другая – девушке, хорошенькой и неопытной, в аду раздается смех. Но к наследию девушки добавляется еще один элемент – сильный, суровый страж, и проблема становится менее предсказуемой.

В рассматриваемом в настоящее время случае такая договоренность привела к тому, что доктор Брюс Кеан отправил Майру Дюкен в мрачное шотландское поместье в Инвернесс с визитом на неопределенный срок. Это также привело к сердечным приступам со стороны Роберта Кеана и к другим вещам, которые должны были быть замечены.