Отпущение грехов

– Хорошо, – сказал полковник. – Сидите в своем номере и ни в коем случае не покидайте его. Если в номере Ружина остались ваши следы, не беспокойтесь о них. Мы к этому делу полицию даже на пушечный выстрел не подпустим. Все расследование будем вести сами. Уже ведем. Так что сидите и ждите. Условный сигнал – два спаренных стука в дверь. Я скоро подъеду.

– Вы сами? – удивился я.

– Ну да, – подтвердил он. – А что тут такого? Или я по голосу – дряхлый дедушка, из которого песок сыплется?

– Да нет, – соврал я. – По голосу – не сыплется. Но, мой генерал, а как же конспирация?

– Мне говорили, что вы даже близко не наш, Николаев, – холодно сказал дребезжащий полковник. – Вам, вольному стрелку, такое понятие, как субординация, наверное, незнакомо. Но все-таки постарайтесь держать себя в руках.

– Да, мой генерал, – я усмехнулся. – Так как на счет конспирации?

– Ну, хорошо, – устало вздохнул он. – К черту конспирацию, говорю, раз игра пошла в открытую. На вас, если не ошибаюсь, сегодня тоже было совершено покушение. Так вот, скрываться больше не считаю нужным. Как говорится, карты на стол. Пусть они знают, что вы связаны с нами. Тем более что они все равно уже знают.

– Круто вы загнули, – уважительно протянул я. – Сами не запутаетесь?

– Не должон, – полковник нервно хохотнул. – У меня там еще одно дело есть. Ружин, в отличие от вас, машину взял не в агентстве, а у администратора. Он сам сообщил об этом. Вот я и хочу ее вернуть, чтобы накладок не было. Ну ладно, Николаев, давайте обоюдно заткнемся. Чем раньше мы это сделаем, тем раньше я буду у вас…

– Жду, – сказал я и повесил трубку. А чего? Он сам сказал, что нужно заткнуться.

Я подошел к окну и навалился лбом на холодное стекло. Как это он сказал? «Держать себя в руках»? Не понравилось ему, что его «мой генерал» называют. Хорошо сказал, старый пердун. Только неужели он и вправду думал, что я испугаюсь его тона или начну проявлять уважение в тот момент, когда Контора – а вместе с ней и он сам – крупно облажались, и жертвой этого лажания стал Ружин, а по гостинице, вполне возможно, носятся толпы фанатиков, таких же диких и буйных, как тот, что на моих глазах превратил в руины соседний номер? Да пошел он на хрен, этот пень с дребезжащим голосом! Мне сейчас совсем не его бояться надо.

За окном, как ни странно, царили тишь, гладь да божья благодать. Если гэбэшники и вправду взяли «Вестников», пытавшихся замкнуть кольцо вокруг «Сибири», то сделали это тихо, аккуратно, без шума. Чисто. Не то, что фанатик-сектант, открывший огонь по номеру Ружина. Там ни о какой чистоте речи не шло.

Вспомнив это, я метнулся к дипломату, открыл его и вынул ТТ. Береженого бог бережет. С пистолетом за поясом я буду чувствовать себя не в пример увереннее. И пусть какой-нибудь свихнувшийся попробует сунуться. Я из него решето сделаю. Хотя, учитывая силу удара пули, выпущенной из ТТ, это скорее будет похоже на порванное в клочья решето.

Мной вдруг овладело состояние беспокойства. Я ни за что не смог бы сейчас усидеть на одном месте. Ибо тогда точно паду жертвой шизы. Я бегал по номеру из угла в угол, как стайер, которому нужно сделать десять тысяч и которому под это дело выделили квадрат размером четыре на четыре.

А в соседнем номере в ванной комнате томился в это время пленный ментик. Ох, с каким удовольствием я задал бы ему сейчас несколько вопросов! И он бы ответил на них, никуда не делся. Иначе я применил бы к нему такие нетрадиционные методы лечения немоты, от которых даже Эйфелева башня станет болтливее телевизора.

Но возвращаться в ружинский номер я не стал. Во-первых, с минуты на минуту мог нагрянуть полковник – черт его знает, откуда был звонок, может, из машины по дороге сюда. Он просил, чтобы я ни в коем случае не покидал пределов своего номера и не беспокоился о следах, которые остались в ружинском. И я, как ни странно, склонен был прислушаться к его советам в этих двух пунктах. А во-вторых, ментика скоро освободят – если уже не освободили – гэбэшники. Со слов полковника, они сами будут вести – уже ведут – это дело. Ну, не драться же с ними из-за одного обосранного гада, в самом деле! Тем более что мы, вроде как, в одной упряжке.

В дверь постучали. Именно так, как и говорил полковник. Два раза – пауза – еще два раза. Я подошел и открыл. На пороге стоял пожеванного вида старикашка, который вполне мог говорить дребезжащим голосом. И когда он открыл рот, я убедился, что голос у него действительно дребезжит:

– Администратор мертв, – сказал он. – Машина ему больше не понадобится.

– А с этим-то что случилось? – слабо удивился я. Сильно удивляться сил уже не было. Трупы приелись.

– Зарезали. Воткнули отвертку в горло. Кстати, мои ребята взяли здесь еще троих сектантов. Так что можете считать, что вы сегодня именинник.

– Так и буду считать. Проходите. Вы по поводу моих именин, случайно, подарочка в виде бутылочки чего покрепче не принесли?