Отпуск

Я вздрогнул. И дело тут не в том, каким тоном это сказал Грей, просто мои знаменитые мурашки, что при каждой опасности собираются в районе копчика, принялись активно шевелиться. Так что после урока я сразу рванул к Гоймерычу, молясь по дороге, чтобы академия опять чего такого не выкинула. Дело в том, что само здание академии у нас как бы живое и обладает своей душой и норовом. В этом много плюсов, ну, во-первых, ибо тут учатся ученики из сотни разных миров, то она переводит все разговоры так, что все друг друга понимают. Во-вторых, приглядывает за тем, чтобы никто из них сильно магией не баловался, в-третьих… да много еще что. Минус один, для меня, по крайней мере, и все опять же из-за этого иммунитета… Дело в том, что я со своей антимагией для этого магического духа точно заноза в одном месте, вот он меня и старается при случае поддеть. То в соседний кабинет приходится полчаса топать, то вдруг перестаю понимать учеников, а один раз вообще выкинуло меня на «изнанку». Ну, «изнанка» – это такой как бы параллельный мир – отражение академии, другая реальность… блин, даже не знаю, как и объяснить. Там сплошные коридоры, причем точно такие же, как в самой академии, даже классы так же обставлены, но тянутся они куда-то в бесконечность. Там можно годами блуждать, а то и вообще сгинуть (говорят, и такое бывало)… Хорошо, в первый раз, когда я туда попал, меня Эльфира спасла. Правда, сейчас у нас с духом академии некое перемирие, особенно после того, как с ним поговорил наш ректор, но нет-нет да подковырнет.

Так вот, в этот день я добрался без приключений и буквально с порога взял нашего завуча за рога, в переносном смысле, конечно. Короче, когда я залетел в его кабинет, он варил какое-то зелье в закопченной кастрюльке и, заметив мой взъерошенный вид, извинился, быстренько переместился куда-то в глубь своего кабинета, вернувшись через минуту с горячим кофейником.

– Ну и что не так с этой девочкой? – спросил я, отхлебывая налитый мне кофе.

– А почему, дорогой мой Ярослав, вы решили, что с ней что-то не так? – спросил Гоймерыч, безуспешно пытаясь пригладить свои стоявшие торчком волосы.

Да, хочу заметить для тех, кто не в курсе, что наш завуч очень похож на Эйнштейна, да, да, того самого, практически копия. А еще он вечно любит ходить в помятой одежде, у меня даже сложилось такое впечатление, что он ее специально мнет самым причудливым образом, в отличие от лабораторных халатов. Те у него всегда беленькие и накрахмалены, как воротнички у рубашек, даже похрустывают при движении.

Гоймерыч меж тем придал своему лицу самое невинное выражение и едва ли мне глазки не строил, всем своим видом показывая, какой он хороший, милый старикан. Не прокатит, уж я его как облупленного знаю, до сих пор стараюсь в его присутствии через раз дышать, а то опять что-нибудь под нос мне сунет, в научных, так сказать, целях… нет уж, спасибо, я и так после одного такого эксперимента бананы страсть как полюбил.

– Гоймерыч… – я пристально посмотрел на завуча. – Я бы, может, и поверил, что все в порядке, но мои ученики зря волноваться не будут, а сегодня их после урока как ветром сдуло.

– Ну… – наш алхимик тяжело вздохнул. – Есть, конечно, одна закавыка, ну, или парочка… Но поверьте, Ярослав Сергеевич, все это не так страшно.

– Надеюсь, – буркнул я, самостоятельно подливая себе еще одну порцию кофе.

Кстати, он у нашего завуча замечательный, не такой, конечно, как у Генриха (это секретарь нашего ректора), но бодрит не хуже, правда, привкус какой-то специфический, однако о составе я не спрашиваю, как-то на душе спокойнее: вкусно – и ладно.

– Так вот, – меж тем продолжил Гоймерыч, доставая из тумбочки вазочку с печеньем. – Все дело в том, что эта девочка суккуб…

– Я это уже знаю, – кивнул я, тщетно стараясь отгрызть кусочек твердой как гранит печенюшки. – Но у Герберта жена тоже суккуб, однако все нормально, прекрасная женщина, просто душа компании.

– Угу, Милана хорошая женщина, – вздохнул наш завуч, а его лицо на короткое мгновение приняло идиотско-мечтательное выражение.

Я аж чуть не подавился все же отгрызенным кусочком печенья, мечтательный Гоймерыч – это что-то с чем-то. Блин, да где он эти печенюшки берет? Я провел языком по зубам, проверяя, все ли целы, и, облегченно вздохнув, поинтересовался:

– Так в чем все же проблема?

– В возрасте, – улыбнулся завуч. – Дело в том, что суккубы – это существа в некотором роде питающиеся эмоциями, причем эмоциями определенного вида…

– Я в курсе, – прервал я алхимика. – Мне Герберт рассказывал, что для них любовь как для нас еда…

– Ну, не совсем верно, – покачал головой Гоймерыч, – однако можно сказать и так. Действительно, суккубы очень любвеобильны и, выбирая человека, влюбляют его в себя, питаясь чувствами партнера, однако надо заметить, что и отдают они немало.

– Да? – Я удивленно посмотрел на завуча.