Отпуск на всю жизнь

Неожиданно меня с неотлучной Юлькой в одном из холлов припирает группа рослых крепких парней. Старшеклассники. То ли девятый, то ли десятый класс. Юлька привычно прячется за меня, я инстинктивно быстро оглядываюсь по сторонам. Нас отжимают к окнам, в сторону от трассы, по которой обычно перемещаются стада школьников. А перчатки-то надеть не успею, если что.

— Молчанова Дана? — осведомляется самый крупный верзила.

Думаю, подтверждать или нет? А то вдруг сразу бить начнут.

— С какой целью интересуетесь? — понравилась мне эта где-то вычитанная фраза. Я много чего могу выдумать, только зачем отказываться от чужих находок.

— У нас это… как его… — детина почему-то начинает мяться и мямлить. Меня тут же отпускает. Фу-у-у, ты! Как я могла забыть?! Драка с девчонками для мальчишек в этом мире — гарантия падения репутации ниже уровня пола в подвале. Допустивших подобное дразнит и шпыняет даже мелкота.

Мы с Юлькой если не самые красивые, то всяко очень хорошенькие девочки. Я о внешности. И давно заметила, насколько неуверенно держится большинство парней при общении с красивыми особами. Отмечаю в памяти, это надо серьёзно обдумать, я вижу в этом направлении некие туманные, но привлекательные перспективы.

Тем временем верзилу отодвигает парень калибром чуть поменьше, зато, видимо, бойчее.

— Дело у нас к тебе, Дана, — начинает он, — Вернее, предложение.

— Излагайте, — милостиво разрешаю я.

— Это всё из-за Грибачёвой. Она всех достала, а сделать мы ничего не могли. Не могли же мы зайти в женский туалет, чтобы её остановить.

— Её любимое место для разборок, — подтверждает стоящий слева.

— Короче, мы у тебя как бы в долгу. Давай мы тебя из школы будем провожать. А то мало ли что.

Чешу репу, ещё одно выражение, которое мне понравилось. Я озадачена. Постоянный хвост за собой таскать мне не по нутру. Телохранители это не только безопасность, относительная, кстати. Это ещё и отсутствие всякой личной жизни. Я даже о девичьем потрещать с Юлькой не смогу, если они будут постоянно за нами таскаться.

— Пожалуй, это лишнее…

— Да мы в сторонке побудем, — заверяет парень, — но рядом.

— Дана, — трясёт меня за рукав Юля и шепчет в ухо, — до кафе и на выходе оттуда. Нормально.

— Да? Ну, ладно, — излагаю схему, парни переглядываются с облегчением, — Но ждать вас, если что, не станем. И вообще, это всё ерунда. Мне другая помощь нужна.

Излагаю.

— Грибачёва подала на меня жалобу за избиение. Меня сейчас по этому поводу полиция трясёт. Возможно, будет суд. Сделайте вот что…

Не, а что? Я что ли буду бегать за ранее пострадавшими от тяжёлой машкиной руки. Если хотят помочь, пусть помогают. Там немного надо, во-первых, наводку; во-вторых, согласие дать показания, желательно со справками моему адвокату.

— А что такое? Это трудно или как? — замечаю, что парни переглядываются со странными усмешками.

— Грибачёва правда на тебя заявление в полиции накатала? — интерес у переговорщика конкретный.

— Если следователь не соврал, — хмыкаю, — Он показывал мне бумажку, но я её не читала. С другой стороны, если бы не было, то с какой стати меня на допрос вызывали? Он же про драку с ней выспрашивал.

— Тебя на допрос из-за машкиного заявление вызывали? — вот это уточнение уже вызывает раздражение. Как и улыбочки на их лицах.

— Хорошая новость, — подводит итог переговорщик. И поясняет, чем.

— Вы, девочки, будто на другой планете живёте, раз не знаете. Грибачёва дура последняя, раз бумагу полицейским написала. Её банда теперь от неё откажется. Это зашквар. Члену банды обращаться за помощью к полиции… даже не знаю, как сказать…

— Да, ладно. Я поняла. Тогда вы мне особо не нужны. Одну Машку я укатаю, даже если при смерти буду.

— Ну да, — парни глядят на меня с уважением, — Мы долго поверить не могли, когда узнали.

Тут и переменке конец, а кто слушал — молодец.

Мы запаренные, как мыши под дождём. Вчера отработали математику и химию. Я про контрольные. За себя я не боюсь, а вот с Сидяковой был серьёзный разговор. Я ещё неделю назад сунула ей кулак под нос и сказала, что два первых, самых лёгких задания контрольной она решит самостоятельно. А уж третье, ладно, я ей подсуроплю. Даже денег не возьму.

— Молчанова, не вертись, — сказал мне вчера на контрольной математик.

— Я Сидякову контролирую, Викенть Валерич, — бодро докладываю я.

— Это как?

— Очень просто. Если напишет на «два», я её убью, — не только математик, весь класс замер, настолько убедительно прозвучали мои речи.

— Прямо-таки и убьёшь, — математик всё-таки усомнился.

— А чо такого? Это вам нельзя, а меня даже не посадят. Возможно, наградят…

Класс начинает хихикать, Маринка, поначалу сжавшись, расслабленно выдыхает, но чувствую спиной обиженный взгляд.

А сегодня выдохнул весь класс. Только что была математика, где Викенть Валерич нас известил:

— Всех оценок я не поставил, разбираться долго, но могу сразу сказать, что двоек нет.

Отчётливо слышу выдох, почти стон, сзади от Маринки. Ну, да, пронесло. Убить я, конечно, её не убила бы, но утыркала бы славно.