Отпуск с проклятым

Мне бы оттолкнуть его и выпроводить из номера. Но что-то подсказывало: у меня это уже вряд ли получится. Теперь, когда мужчина наконец получил возможность беспрепятственно ко мне прикасаться, он так легко не отступит. С другой стороны, разве не об этом я так долго мечтала? Тогда почему продолжаю сопротивляться? Чувство вины перед мужем все еще было довольно велико. Но, если так подумать, перед Луром я оказалась не меньше виновата. Бросила одного мужчину, вместо того чтобы вернуться к другому и довести его до гроба. Хороша оказалась жена, ничего не скажешь. Вот только в случае с Максом, как бы отчаянно мне этого ни хотелось, я уже вряд ли смогу что-то изменить. Поздно. Между нами встало то, против чего я оказалась бессильна. «…пока смерть не разлучит вас» — вспомнились слова данной им мне клятвы в ЗАГСе. Накаркал. Сколько я уже оплакиваю мужа? Год? И как долго ещё буду это делать? Может, пора остановиться, прекратить наконец по сотню раз на дню то жалеть себя, то заниматься самобичеванием и снова попробовать стать счастливой? Ведь, кажется, именно здесь я это самое счастье год назад и оставила.

— Угу, — промычала, неуверенно взглянув в глаза тому, кто все это время продолжал терпеливо дожидаться от меня ответа на свой вопрос.

— Спасибо, — шепотом отозвался мужчина, после чего коснулся второй рукой моего лица и, ласково погладив по щеке, провел большим пальцем по губам. — Значит, этот бутон под запретом. Что ж, не беда. У моей розочки найдется еще немало красивых и не менее привлекательных мест.

Улыбнувшись такому необычному сравнению, уже снова вознамерилась смущенно опустить голову, когда Лур придержал меня за подбородок, заставив вновь взглянуть на него.

— Смотри на меня, когда я тебя касаюсь. Всегда только на меня, хорошо? — мягко то ли попросил, то ли потребовал мужчина, и когда я, сама не зная, почему так быстро согласившись, утвердительно кивнула, продолжил: — Я хочу видеть и понимать, что ты чувствуешь. А ты обещала не скрывать, чего в действительности хочешь.

Когда я такое обещала, не помню. Говорила только, что вряд ли смогу. Но это, кажется, теперь уже мало кого волновало. И меня в том числе.

— Хорошо, — произнесла, прежде чем собеседник разжал-таки объятия и, взяв меня за руку, подвел к кровати. Опустившись на ее край и настойчиво потянув на себя, Лур усадил меня себе на колени и, не выпуская моей руки, начал поочередно целовать на ней каждый пальчик.

— Как же долго я об этом мечтал. Просто иметь возможность к тебе прикасаться. Самому! Но даже помыслить не мог, насколько это окажется приятным занятием, — признался мужчина, уже прокладывая чувственную дорожку из поцелуев от запястья до моего плеча.

В то время как Ворти продолжал радоваться и получать удовольствие от своих новых возможностей, я сидела у него на коленях, как на иголках. Словно со стороны наблюдала за тем, что он делал, и никак не могла определиться, что именно при этом чувствовала. Смущение, стыд, неловкость, страх, трепет, предвкушение чего-то большего. У меня никак не получалось расслабиться. Это продолжалось еще несколько минут, пока мое состояние скованности наконец не было замечено.

Тяжело вздохнув, Лур снова отстранился. Стоило ему поймать мой взгляд, как внутри опять начала зарождаться уже знакомая паника. Да ещё это странное противное ощущение, будто я только что согласилась стать безвольной куклой в его руках, с которой он теперь мог делать все, что пожелает. И откуда оно взялось?

— Я сделал, что-то не так? — прищурившись и, кажется, заглядывая теперь мне в самую душу, поинтересовался мужчина.

— Все не так. Прости, но я не могу, — не в силах выносить этот его пристальный взгляд, произнесла, предприняла слабую попытку подняться, и у меня на удивление это даже получилось. Правда, всего на мгновение, после чего я настойчиво была усажена обратно.

Обвив одной рукой мою талию, тем самым лишив возможности снова сбежать, Лур несильно оперся подбородком мне о плечо и, обдав кожу своим теплым дыханием, тихо прошептал:

— Подожди. Объясни, чего именно ты не можешь?

— Все слишком быстро.

— Быстро, значит, — задумчиво повторил собеседник, опустив голову и сосредоточив взгляд на моих лежащих на коленях и плотно сцепленных в замок пальцах. — Ладно, тогда давай попробуем по-другому.

— Что ты делаешь? — спросила, наблюдая, как он сначала ослабил ворот своей рубашки, а потом и вовсе принялся ее расстегивать.

— Вот! Теперь ты торопишься, — насмешливо раздалось в ответ, от чего, судя по жару на щеках, я, ко всему прочему, начала еще и краснеть. — Терпение, моя розочка. Сейчас сама все узнаешь.

Закончив с пуговицами и одним резким движением вытащив заправленную в брюки ткань, мужчина в очередной раз взял меня за руку, поднес ее сначала к своим губам, а потом сразу перемести себе на щеку. Только тут я заметила, что он, оказывается, побрился. Или же просто подкорректировал свою личину, избавившись таким образом от лишней растительности.

— Нравится? — поинтересовался Лур, когда я не удержалась и сама погладила его по лицу.