Отпуск с проклятым

От понимания — за это время я, возможно, потеряю даже то немногое, что у меня пока есть, а именно надежду все исправить, — снова сделалось паршиво. Хотелось бежать в свою комнату, быстро собирать чемодан и ехать в аэропорт. Вот только что это даст? Скандал по приезде домой и потраченную на эмоциях впустую крупную сумму. Ну и смысл? Особенно после того, как мужчина, в любви которого я ещё недавно была абсолютно уверена, позволил себе изменить мне с другой женщиной. Что я ему скажу? Что оказалась недостаточно хороша для него? Что была плохой женой? Что не так уж сильно его любила? А дальше? Если то, что он продолжает упрямо отрицать, все же произошло, мне теперь уже едва ли есть о чем с ним разговаривать. В этом случае «нас» больше не существует. Есть только он, я и наши дети. Дети! Интересно, имея полноценную семью и при этом все равно решаясь на измену, как часто люди задумываются о детях и о том, каково им придется после того, как тайное станет явным? Ведь, как оказалось, нам, взрослым, ничего не стоит обмануть друг друга, в то время как детей в этом случае предают в равной степени оба родителя. Тем, что больше не могут быть вместе, растить их совместно и устраивать семейные праздники. А все потому, что «семьи» как таковой уже не существует. Есть только папа и мама. По отдельности. Со своей личной жизнью, другими женами, мужьями и детьми.

— Алис, что случилось? — обеспокоенно поинтересовался Луррел, вырывая меня своим появлением из цепких объятий грустных мыслей. Уже успев к этому моменту, судя по не до конца высохшим волосам, принять душ и переодеться в свои обычные рубашку с брюками, мужчина, как всегда, выглядел просто великолепно. Если бы ещё не был таким хмурым. Ничего удивительного. Вернувшись обратно в реальность, я только сейчас поняла, что плакала. Просто роняла беззвучно катившиеся по щекам слезы в свою чашку с кофе и даже не замечала этого.

— Ничего, — наскоро утерев лицо от предательской влаги, глухо отозвалась я. — И почему меня все сегодня об этом спрашивают?

— Может, потому, что ты им не безразлична? Или потому, что они волнуются за тебя. А может, из-за того, что их самое большое и искреннее желание — чтобы ты была счастлива. Каждую минуту, день, неделю, жизнь, вечность.

— Спасибо тебе, — вконец растроганная всем услышанным и уже снова готовая по этому поводу разрыдаться, благодарно отозвалась я.

— Пока не за что, — ответил собеседник, подходя ближе. — Но, надеюсь, в скором времени будет. Ты идешь?

— Куда? — поинтересовалась, удивленно воззрившись на протянутую мне руку.

— Узнаешь. Пошли. Обещаю, тебе понравится, — глянув на меня сверху вниз и тепло улыбнувшись, произнес Луррел.

Мимолетное сомнение по поводу того, правильно ли поступаю, испарилось, стоило вспомнить о том, для чего я, собственно, вообще вылезла сегодня из постели и заставила себя прийти сюда. Больше ни секунды не колеблясь, покрепче сжала мужские пальцы, дабы не активировать эффект проклятия, поднялась и послушно последовала за хозяином отеля. Куда? Неважно! Как и то, что именно он для меня уготовил. Сейчас я была готова практически на все. Лишь бы не оставаться одной. И, судя по реакции Ворти на мое состояние, он твердо вознамерился мне в этом помочь.

***

Это был прекрасный день! Он имел все шансы стать лучшим за отпуск, если бы не одно «но» — наша ссора с мужем. Хотя стоило признать — как бы сильно я ни была расстроена и насколько тяжело ни переживала по поводу всего узнанного (или придуманного), Луру удалось сделать так, чтобы я, пусть ненадолго, но все же забыла о своих неприятностях и просто наслаждалась моментом. И в этом мужчине помогли наши теперь уже общие знакомые — его лошади. А если точнее, то Мимия и Лори. Первая была названа, как уже позже пояснил Ворти, в честь его сестры, из-за чего сама эльфийка не стеснялась регулярно высказывать свое «фи», чем невероятно веселила старшего братца. Вторая носила сокращенное имя матери Луррела. Правда, та об этом, скорее всего, не знала. Конечно, если младшенькая не проболталась, что тоже нельзя было исключать. Так или иначе, отношение родительницы к тому, какой «чести» удостоилась одна из лошадок сына, Ворти было неизвестно, так как после наложения проклятия его семья, за исключением сестры, с ним больше не общалась. Еще Лур вскользь упомянул про старшего брата. Но в подробности вдаваться не спешил. А я не осмелилась расспрашивать, так как сразу поняла — эта тема ему не слишком приятна. Единственной, о ком мой собеседник говорил с улыбкой на губах и теплотой во взгляде, была Мидамия. Именно на названной в ее честь лошадке я и каталась. Хотя каталась — сильно сказано, так как почти всю прогулку вокруг отеля только и думала, как бы с нее не свалиться.

Стоило спуститься с лошади, как я сразу ощутила, что с непривычки едва стою на ногах. Хорошо, неподалеку от входа в конюшни находились какие-то ящики. Быстро усевшись на один из них, принялась наблюдать за тем, как ловко, в отличие от меня, Лур спрыгнул со спины Лори и, благодарно похлопав кобылку по боку, подошел ко мне.