Отпуск с ворами

– А во-вторых, вижу я тут результат, который может быть интересен нашему департаменту. Конкретнее пока ответить не могу. Не потому, что не доверяю вам обоим, а потому что еще не все сам осознал, не просчитал еще до конца. Поэтому я тебе, Антон, бросаю на помощь кавалерию: с сегодняшнего дня в районе указанных тобою банкоматов будут дежурить три пары оперативников нашего Управления.

Антон чуть ли не подскочил на месте от радости. Такого подарка в виде мощной поддержки начатого им на свой страх и риск расследования он не ожидал. Даше всего не расскажешь, не намекнешь на то, какую интересную ниточку он зацепил. А хотелось бы обнадежить.

Следующие четыре дня радость Антона постепенно убавлялась. К его огромному изумлению, загадочный Умник больше не показывался. То ли он заметил слежку, то ли в уголовной среде прошел слушок, что некто о нем наводил справки, то ли ему кто-то конкретно подсказал, что на него ищет выход полиция. Антон вспоминал свои действия, минута за минутой анализировал ситуацию, когда он нашел и сфотографировал этого Умника. Нет, не мог он себя выдать. Что-то тут другое, что-то связанное со сменой места совершения преступления. Сезонность какая-нибудь, очередность банкоматов в соответствии со схемой, которую этот Умник придумал. Между прочим, если это так, то схема работает.

Времени было в обрез, но даже такой цейтнот не заставил Бориса Аркадьевича Шаркелова поступиться принципами. При его статусе депутата областной думы, да еще и лидера общественного движения, направленного против коррупции в органах власти, каким он себя позиционирует в глазах электората, нужно быть очень осторожным. И если какой-нибудь недоброжелатель или журналист заметит Шаркелова беседующим с вором, матерым уголовником, то неприятностей и проблем будет много. А как было бы просто и удобно вызвать Глобуса к себе в кабинет и там в привычной обстановке побеседовать. Так нет же, тащись на другой конец города, изображай из себя шпиона.

Встретились они в начале девятого. Шаркелов сидел на заднем сиденье машины одного из своих доверенных людей, или офицеров для особых поручений, как он этих своих помощников называл. Знакомая фигура Глобуса выплыла из темноты, мигнул огонек сигареты, а потом полетел в ближайшую лужу. Шаркелов поморщился. Он терпеть не мог запаха дешевых сигарет своего делового партнера.

– Здорово, Борис Аркадьевич! – шумно стал влезать в машину Глобус. – Ух погодка сегодня пасмурная. И ветрище.

– Пасмурно не на улице, – проворчал депутат, толкнул пальцами в спину водителя, чтобы он трогался. – Ты скажи-ка мне, друг ситный, что у нас в городе стало твориться.

– А что случилось?

– Это я от тебя хотел услышать. Что-то трупов многовато стало. Не разборки ли какие начались? Или передел сфер влияния твоими корешами. Сегодня ночью аж пятеро жмуриков образовались в центре города, как мне доложили. Чего хмуришься-то? Знаешь чего?

Глобус в самом деле нахмурился при упоминании о трупах. То, что его ребятки пришили двух ссучившихся щипачей, он не сомневался. Он их затем и поставил следить за Моней и Гарри, когда вчера вечером поговорил с ними в бильярдном клубе. И, как сказали очевидцы, Моня и Гарри решили «сделать ноги». Значит, сучата знали за собой вину, а бойцы их повязали и поспрашивали. И наверное, узнали, что вина за щипачами есть. А вот что произошло потом?

Глобус не знал, что и думать и как объяснить произошедшее. Ребята, которых нашли убитыми вместе с Моней и Гарри, были бойцами крепкими, умелыми. И что скрывать, любили свое дело. Глобус даже и не подозревал, что найдется человек или люди, которые могут с ними справиться. А ведь следов-то особенно никто на месте убийства и не оставил. Какие-то смазанные отпечатки пальцев, нечеткие следы обуви. Свои люди в полиции намекнули, что ощущение было такое, будто быки сами друг друга поубивали, а последний зарезался ножом в грудь. У него даже пальцы были сжаты на рукоятке ножа, торчавшего между ребрами.

– Так что? – продолжал настаивать Шаркелов.

– Разборки, – проворчал Глобус. – Говорят, что блатные чего-то не поделили.

– У меня, к твоему сведению, есть информаторы среди полицейских чинов. И знаешь, что мне рассказали? Что трое были откровенными, как это у вас называется, быками, гладиаторами, бойцами. Навели о них справочки легко. Они ведь с судимостями, а значит, в картотеке есть их пальчики. А еще двое, что там порезанными лежали, были ворами-карманниками. Интересно, правда? В самом деле похоже на разборки в криминальной среде.

– Бывает, – неопределенно ответил Глобус.

– А я хочу, чтобы не было! – повысил голос Шаркелов. – Думаешь, что я не понимаю, думаешь, не догадываюсь, что ты не оставил своих занятий, несмотря на наши договоренности. Твои парни карманников порезали? Молчишь? Ты смотри, Африка! Если у меня сомнения возникнут…