Отпуск следопыта (СИ)

— Так и есть. Но чего ты хотел? Много веков наш народ живет в борьбе и ради борьбы. Воины всегда при деле, всегда в почете. Дела и почета, бывает, хочется и женщинам, но наша участь — вечное ожидание. Мы ждем мужей, потом сыновей… Вот иным девам мужская участь и представляется завидней женской.

— Не знаю, — с сомнением сказал Арагон. — Вы, женщины, даете жизнь. Мы, мужчины, отнимаем. Что здесь может быть завидного?

— Я тоже думаю, что ничего, — улыбнулась матушка. — Но знаешь, если… когда мы победим и Тьма будет повержена, тебе придется найти новую цель, ради чего жить. И показать эту цель людям. Иначе они потеряются, после веков войны оказавшись в мире и благополучии. Так потерялся бы житель чащобы, впервые очутившийся в вольной степи.

— Неужели это сложно? — удивился Арагорн. — В мире столько дел! Любить, растить детей, восстанавливать разрушенное, созидать заново… Заселять пустые земли… На поколения хватит!

— Может, ты прав, а может, кому-то будет не хватать врага и сражений, чтобы чувствовать себя правым и нужным…

Арагорн пожал плечами. По его разумению, рано было думать о далеких мирных целях. Сначала надо победить, а там как-нибудь само образуется…

Полдень давно миновал. Остаток дня после обеда Арагорн предпочел бы провести вдвоем с матушкой, но надо было сходить к эльфам — условиться с Гэндальфом о припасах и о времени выхода, да и с командиром стражников Элронда поговорить, раз уж обещал.

К Элронду он решил не заходить без приглашения. Пусть Владыка хоть переведет дух!

Арагорн отправился через реку, поспрашивал встречных эльфов и по их подсказкам нашел Гэндальфа, занявшего гостевой домик. Судя по кучкам пепла и множеству смятых исчерканных бумажек, маг предавался усиленным размышлениям. К общению он расположен не был и на вопросы Арагорна лишь пробурчал: «На рассвете выйдем, пока не жарко. Припасы бери какие хочешь. Мне Владыка Элронд обещал сложить. Жаль, у него зелья нет языки оркам развязывать…» На последних словах он скрылся в клубах дыма.

Арагорн простился и, усмехаясь про себя привычкам старого ворчуна, отправился к Калангилю, дом которого был неподалеку от моста. Эльф поначалу удивился просьбе Арагорна принять в свой отряд девицу из людей, но, поразмыслив, согласился. Служба по охране подступов к Ривенделлу была не слишком опасной, достаточно скучной и прекрасно подходила, чтобы проверить силу желания воительницы посвятить себя ратному делу.

Когда после всех переговоров Арагорн вернулся к себе, оказалось, что матушка уже позаботилась о сборах, будто он все еще был несмышленым юнцом, впервые отправляющимся в дальний путь. Она сложила ему на комод походную одежду, выстиранную и зачиненную (сверху на стопке лежала только что сшитая новая рубаха, а под ней — рубаха Арвен). Рядом на табурете стоял тщательно оттертый от сажи котелок, в нем — кружка, ложка, походная фляга. Сапоги были вычищены и заново смазаны от сырости. И, конечно, матушка не забыла испечь «печеньиц путника», которые, хоть и уступали эльфийским хлебцам в волшебстве, но зато превосходили их по вкусу.

— Матушка, дорогая, спасибо! — растроганно сказал Арагорн, обнимая ее. — Когда ты успела! Но стоило ли так утруждаться? Я и сам…

— Сам ты всегда успеешь. А мне когда еще выпадет случай собрать тебя? Да и не хочу я, чтобы ты тратил последний домашний вечер на суету. Давай хоть сейчас поговорим спокойно.

И они проговорили весь вечер и полночи.

Смирившись наконец с решением Арагорна, матушка больше не плакала и не упрекала его. А он вдруг почувствовал свободу рассказывать ей все подряд, как это бывало в детстве и как совсем недавно было с Арвен. Об Арвен он и говорил больше всего — о ее красоте и легкости, о ее уме и проницательности. Виделись они всего ничего, а она знает Арагорна едва ли не лучше, чем он знает сам себя!

— Немудрено, Эстель, — улыбнулась матушка. — Вам, мужчинам, некогда думать о себе и копаться в душе, вы ведь всегда заняты делами: мира ли, войны ли… А у нас, у женщин, есть время смотреть и размышлять о чувствах. Арвен же преуспела в понимании лучше многих — ведь она дочь своего отца и внучка леди Галадриэль, а та, говорят, необыкновенно проницательна и мудра… Какая она? Владыка Элронд когда-то рассказывал о ней, но ты — человек, а мы, люди, видим по-другому.

Арагорн задумался:

— Знаешь, леди Галадриэль неописуемая. Она будто свет. Бывает ласковой и теплой, как летнее солнце на закате, а бывает пронзительной, резкой, словно молния. Еще она любит шутить и… сомневаюсь, что сумел скрыть от нее хоть одну мысль.

Матушка протянула руку, потрепала его по волосам, с улыбкой в голосе посочувствовала:

— Бедняга. Нелегко тебе пришлось! С такими леди надо держать ухо востро, да и ужиться сложно. Не каждому нравится чувствовать себя мышкой в лапках кошки.

— Владыка Келеборн уживается прекрасно… Я благодарен леди Галадриэль. Если бы не она, я бы так и не встретился с Арвен.

— Это верно, — погрустнев, вздохнула матушка. — Тебе есть за что благодарить ее.