Отпуск строгого режима

— Что, при ней раздеваться? — покосился на Катьку Валет.

— Думаешь, она до этого мужика голого не видела? — пожал плечами капитан.

Валет стал неторопливо расстегивать рубашку. Катька забыла о тряпке, стояла, склонив к плечу голову, пялилась:

— Хоть какое-то развлечение, — сказала она.

Карманник аккуратно сложил одежду на стул, выпрямился.

— Ничего такой, аккуратный, не то что наши забулдоны у пивнухи, — проговорила Катька.

— За мужской стриптиз в ночных клубах дамы, между прочим, немалые деньги платят, — заметил Валет.

— У нас тут не ночной клуб. — Капитан поднялся из-за стола, обошел карманника.

— Как видите, гражданин начальник, чист я. Даже гражданка уборщица этот факт подтверждает. Могу одеваться?

— Присел, — приказал капитан.

— Легко.

— Ягодицы руками раздвинул.

— И это можно.

Капитан несильно пнул ногой в спину сидящего на корточках карманника. Валет не сумел выставить руки, упал лицом на влажный после мытья пол. Не успел он подняться, как полицейский опрокинул на него ведро с грязной водой, после чего хрипло произнес:

— Извини, не хотел, просто оступился, вот и перевернулось, бывает. Свободен, можешь одеваться.

Валет поднялся, старался выглядеть достойно.

— Не здесь одеваться. На улицу пошел. Сержант!

Наверное, процедура была отработана частым повторением. Сержант схватил одежду Валета и выбросил за дверь опорняка.

Карманник выбежал во двор, схватил шмотки и юркнул за угол. Это место если и просматривалось, то лишь из окон девятиэтажки, стоявшей в отдалении. Он вытерся майкой, бросил ее в кусты и стал торопливо надевать брюки. Грязь, которой его облили, хоть он и обтерся, противно ощущалась телом.

— Скоты… сволочи… фашисты… — шептал Валет.

Из-за угла неторопливо вышел капитан с сигаретой в зубах, щелкнул зажигалкой, пыхнул дымом.

— И это благодарность за то, что тебя отпустили? — сказал и глубоко затянулся.

— Нет у тебя на меня ничего, и не будет, гражданин начальник, — зло ответил Валет.

— Достал ты меня, третий раз за месяц берем. И каждый раз пустой оказываешься. Статистику портишь. Даю тебе неделю времени, чтобы из города свалил. Потому как в следующий раз что-нибудь обязательно найдем, не лопатник, так наркотики.

— Подбросите? Так, может, вообще лучше сразу пристрелить, без суда и следствия? — Валет уже застегивал рубашку.

— Я сказал, что найдем. А слово свое я держу. Через неделю в городе увижу — не обижайся. Понял? Я предупредил.

Сказав это, капитан резким, выверенным движением ударил карманника под дых. Валет мгновенно сложился пополам, не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Ответа не слышу, — словно издалека долетел до него голос капитана.

— Понял… — наконец-то воздух вырвался из гортани.

— Это я с тобой еще по-хорошему. — Сразу же после этих слов капитан врезал Валету в нос, хлынула кровь.

Валет услышал удаляющиеся шаги, затем лязгнула стальная дверь особняка. Из-за угла вышла Катька, она на ходу поправляла юбку.

— Ну, ты их и достал, — вздохнула она. — Капитан аж взбесился, даже меня выгнал. Оно и хорошо. Сильно бил? — Она уставилась на срывающуюся с носа Валета крупными каплями кровь.

— Всего два раза врезал. Я его понимаю.

— Он еще ничего, на меня руку ни разу не поднимал. А чего у тебя кликуха такая — Валет?

— Фамилия моя Валетко, вот все Валетом и называют.

— Купи пузырь, — беззастенчиво попросила Катька. — Знакомство отпраздновать надо.

— За что я тебе куплю? — Валет осторожно промокал нос платком. — Ты же сама видела, при мне ничего не было.

— Ну, ты же вроде как щипач, я поняла. Карманник.

— Может быть. И что из этого?

— А покажи, как ты работаешь.

— Тебя менты ко мне подослали?

Катьку такое предположение смертельно обидело.

— Думаешь, я дрянь такая? Пропащая? — Она вытащила нательный крестик на золотой цепочке. — Вот, ни разу его даже не закладывала.

— Извини, если обидел.

Девица прищурилась:

— Покажешь, как работаешь?

Валет приобнял Катьку, та заулыбалась:

— Нравлюсь?

Карманник поднес к ее лицу кулак, разжал пальцы:

— Твое?

Девица уставилась на крестик и цепочку на ладони парня, инстинктивно схватилась за шею.

— Как ты это сделал? Я же ничего не почувствовала.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — рассмеялся Валет. — Держи и ни перед кем не хвастайся.

— Даже застежку не сломал, — Катя надела крестик, спрятала в вырез рубашки.

— Научи меня.

— Легкой жизни захотела? Легкой она не получится. Тренировки, тренировки и тренировки, как у пианиста. И пить придется бросить. Если руки дрожат, вмиг засыплешься. Так сумеешь?

Валет достал монету, бросил ее на тыльную сторону ладони, зашевелил пальцами. Монета словно ожила, стала двигаться, кувыркаться будто сама по себе.

— Не получится, — призналась Катька. — Умоешься, и пошли в магазин. Вытащишь кошелек. Или в трамвае проедемся.

— Ты за кого меня принимаешь? — вскинул брови. — Я что, у твоего Михалыча пенсию вытащу или у старушки последние рубли заберу? Я только у богатых краду, а они в трамваях не ездят.

— Правда?

— Правда.