Отпуск строгого режима

— Они изнасиловали меня… — вдруг сквозь всхлипы начала говорить Катька. — Мы просили еды, просили пить. Нам бросили урны и заржали — пейте, что сюда сами нальете. Первыми сдались подсадные курвы. Они всех остальных подбивали не рыпаться и сдаваться. Потом сдались самые слабые духом и телом — такие, как Галка-Афелия, Виолетка, Наташка. А мы с Анжелкой держались до последнего. Пили свою… — Катька заревела.

Потом чуть успокоилась и продолжила сбивчиво рассказывать:

— Без воды долго не можешь сопротивляться. А если после того как подписала бумагу, заупрямишься, то бьют. Нас по лицу не били только потому, что боялись испортить товарный вид. Били в живот, говорили — отобьем все, чтобы не было неожиданностей. Вдруг презерватив порвется… С каждой, кто сдался и согласился работать, беседовал врач — он же и гинеколог, и венеролог, и психолог, и, главное, он все о нас знал! Всю подноготную!

— Знаю, — сказал Валет… — Я все знаю.

— Валентин, вытащи меня отсюда… — Катька вся в слезах со щенячьим выражением на лице посмотрела на своего «клиента».

— Я постараюсь… — Валету стало не по себе от ее взгляда. — Мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь? — чуть оживилась Катька.

— Да. Я ищу девушку. Элеонору.

— Элеонору?! Мироневскую? — изменилась в лице Елагина.

— Да.

— Эту суку! — с огромной ненавистью воскликнула Катька.

— Почему «суку»?! — возмутился Валет.

— Она обманула девчонок, наговорила с три короба — мол, в Турции не жизнь, а малина. Они клюнули…

— Ее тоже подставили! — прервал ее тираду карманник.

— Подставили? Не верю! — замотала головой Катька. — Никогда не поверю!

— А ты поверь. Я же верю в то, что тебя заставили работать, а не ты сама сюда приехала за бабками. Хотя я же видел, какая ты была…

— Что? Какая я была? Какая? — Катька вскочила. — Я была свободная, хочу — пью, хочу — не пью. Кто мне будет указывать? Это менты поганые на меня уголовку завели. А я ничего не сделала, в дупель была, ничего не помню. Но этого бомжа я не могла зарезать! Не могла, я себя знаю… Они нож мне в руку вложили, падлы. И все равно, лучше бы я на зоне отсидела! Дура я! Дура набитая!

— Тихо, тихо, — Валет постарался успокоить ее. — Поможешь мне, я постараюсь помочь тебе. — Он налил в стакан минералки из пластиковой бутылки, что стояла на тумбочке у изголовья кровати, дал Катьке глотнуть.

— Обещай мне, Валетик, что ты сделаешь все что сможешь. У меня и у девчонок одна надежда — на тебя. Обещай. — Катька кинулась в ноги карманнику.

— Обещаю, — твердо сказал вор-карманник. — Вставай. Садись, — постарался Валет успокоить девушку. — Давай поговорим об Элеоноре.

— Она в Турции на встречу с нами так и не явилась, — начала рассказывать Катька. — Сообщили, что у нее какие-то важные дела. Однако девчонки ее видели. Она живет на вилле недалеко от водопада, у «финансиста» этого, гадюшника. Живет она припеваючи. Девчонок возили на виллу обслуживать каких-то важных клиентов. Их заперли в спальни, но им удалось подсмотреть, как твоя Элеонора жрала за столом с этими уродами, мило беседовала и морду воротила, когда на нее турки смотрели.

— Не смей так о ней говорить… Она тоже пленница и в любой момент может оказаться здесь.

— И поделом, — врывалось у Катьки.

— Что ты сказала?! — Валет в бешенстве схватил Катьку за руку.

— Извини… — тихо произнесла Елагина. — Я еще не до конца поверила, что она не виновата.

Валет отпустил Катькину руку:

— Ладно, проехали. Как зовут финансиста?

— Кылыр, Кызыл… Не помню… Он был на встрече «знакомств», отмечал себе самых красивых.

— А где точно та вилла находится, ты не знаешь? — спросил карманник.

— Нет. Но тебе надо поторопиться. Потому что девчонки точат заколки. У них план — выбежать из спальни и всадить Элеоноре в ухо. И так, чтобы насмерть!

— Надеюсь, ты так не сделаешь, — без обиняков проговорил Валет.

— А меня на виллу не возьмут. Я не такая красивая.

— Мне пора, — Валет поднялся. — Скажи девчонкам, чтобы они не делали этого.

— Они вряд ли мне поверят.

— Скажи так, чтобы поверили, ведь ты держалась до последнего! А это многое значит в глазах других.

— Хорошо. Но помни — ты мне обещал, Валетик.

— Обещал, — повторил карманник. — И ты никому ни слова. Ни туркам, ни девчонкам.

— Да что ты, Валетик.

— А чтобы Элеонору девчонки не убили, — сказал Валентин, — скажи им, что ты подслушала разговор: мол, Мироневская задолжала кругленькую сумму и ее тоже в скором времени сдадут в бордель, пусть теперь попробует на собственной шкуре, что это такое.

— Хорошо, Валетик, — согласилась Катька.

— Ты все запомнила?

— Да, — кивнула он и снова заплакала.

Карманник поднялся и, прежде чем открыть дверь номера, приложил палец к губам:

— Тсс. Пока-пока. Держись.

Валет вышел в коридор, изобразил на лице маску умиротворенности и важности, как будто он на самом деле был богатым клиентом Вердеборгом. Прошагал возле стойки с улыбчивой распорядительницей.

— Всего хорошего! — сказала она на прощание.

— До свидания!

— О, милости просим.

— Загляну обязательно еще разок, — ухмыльнулся Валет.

Он достал из бумажника двадцать баксов, молча положил на стойку и вышел из здания.

30