Отпуск в СССР или Назад в будущее

Подъезд такой же, разве что гораздо чище. Ах да – дело вот в этой табличке на площадке первого этажа, аккурат под лампочкой:

СЕГОДНЯ

ОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗА ЧИСТОТУ ПОДЪЕЗДА КВ. 45, КВ. 46

У Димы, слава богу, сорок первая, на втором этаже. Быстро взбежав по лестнице, он остановился и с затаённым дыханием уставился на свою дверь. Всё без изменений. Та же старая коричневая покраска. С виду тот же замок.

Кукарский достал ключ, вставил в скважину и…

Ключ привычно повернулся со знакомым скрипом механизма замка. Дима перевёл дух, ступил на порог. Где-то в рёбрах больно кольнуло, так что он поморщился. В ноздри ударил до смешного знакомый спёртый воздух.

Кукарский осмотрелся. В обстановке все предметы кричали: мы такие же, какими ты нас оставил! Дмитрий прошёл, нет, прошелестел в комнату, сел на диван и снова осмотрелся. Каждая, даже мелкая, вещь в комнате как будто назло занимала то же положение, какое занимала втом миречаще всего!

На глаза попался телевизионный пульт. Дрожащей рукой Дима схватил этот инструмент досуга и ткнул в кнопочку. Любимый «Панасоник» засиял – включился второй канал.

В ярком зале творился некий концерт или открывалось мероприятие. Может быть, конкурс певцов либо киноартистов? На сцену приглашали очередную гостью.

Знакомый телеведущий, в чёрном костюме, плотненький типчик с клоунским щекастым лицом (Дима не мог вспомнить его фамилию) улыбчиво вещал со сцены, держа в руке папку:

– Для вручения главной премии «Человек года» по версии журнала «Медиа-Союз» на сцену приглашается спортсменка, комсомолка и просто хорошая девушка. Итак, встречайте – председатель Комитета Комсомола города Ленинграда Ксения Собчак!

Под бурные аплодисменты публики, заполонившей огромный зал, на всеобщее обозрение статно продефилировала скандальная вмире без СССРтеледива. Вэтоммире она выглядела вполне прилично, без всяких там изысков.

Взойдя на сцену, девушка отвесила легкий поклон. На ней было строгое вечернее платье монотонно зелёного цвета, что, впрочем, весьма гармонировало с её шикарной блондинистой прической. На груди, как вспыхнувшая в сумеречном небе звезда, поблёскивал в свете прожекторов маленький комсомольский значок.

Ксения открыла рот, и зал притих. (Модельная брюнетка в коротком красном платье поднесла Собчак статуэтку для вручения.)

– Ну что ж, – сказала общеизвестная комсомолка. – Я рада, как говорится, оказанной мне чести. Хотя, конечно, мне бы хотелось провести всю церемонию от начала и до конца…

Ксюша покосилась на ведущего, в зале появились смешки. Щекастый типчик принял самое серьёзное лицо из всего арсенала своих масок. Собчак продолжила:

– Поскольку в моём видении это всё должно выглядеть как-то живее… Ну да ладно. Зачем я, собственно, вышла-то сюда? Ах да! Для вручения вот этой замечательной статуэтки «Человек года» по версии журнала «Медиа-Союз». И тот, кого я должна одарить этим призом, надо сказать, действительно заслуживает особого внимания, как моего, так и всей страны!

Председатель Комитета Комсомола сделала паузу. Зрители тоже стихли.

– Встречайте! – наконец воскликнула девушка. – На сцену приглашается… Для вручения премии «Человек года» по версии журнала «Медиа-Союз» на сцену приглашается… замечательный телеведущий, прекрасный актёр, удивительный человек, парторг центрального канала Иван Ургант, под ваши аплодисменты!

Зал взорвался. По проходу засеменил высокий тип в сером костюме, хорошо известный и вмире без СССР, впрочем, при одном взгляде на которого Диму затошнило, и он переключил канал.

Здесь, на каком-то «Семейном телевидении» показывали передачу «Клуб кинопутешествий» с её неожиданно ожившим бессменным ведущим Юрием Сенкевичем. Последний смотрелся живчиком и всем своим видом напоминал аксиому – старость богата мудростью.

– Сегодня у нас в гостях журналист-международник Юрий Железняк, – говорил руководитель программы. – Юрий только что вернулся из поездки по Соединенным Штатам Америки. (Гость приосанился, ведущий подался вперёд.) И меня, как и многих зрителей, в первую очередь интересует вопрос: как нынче живёт ведущая капиталистическая держава? Насколько народ её сломлен, так ска-ть, стагнацией, непомерно разрастающимся экономическим кризисом, общим дефицитом бюджета и падением доллара?

– Ну-у, вы знаете, – заговорил гость неожиданно тонким голосом, – на самом деле, не всё так плохо у них, как нам кажется, или как нам внушают здесь, образно говоря, со своей колокольни. Конечно, заметно то, что гораздо больше стало нищих, попрошаек на улицах Нью-Йорка, частично закрылись некогда помпезные бутики, обанкротились некоторые мощные концерны и мелкие предприятия.

– Хорошо, это понятно. – Сенкевич поменял точку опоры в кресле. – А вот люди-то, сами люди, населяющие континент, может быть, они стали как-то более загруженными, вам не показалось?

– Да, прохаживаясь по улицам Нью-Йорка, я постоянно замечал в их лицах печаль. И какое-то, что ли, равнодушие ко всему. А может даже безысходность. Это наводило меня на мысль, что озабоченность кризисом сильно поглотила американцев.