Отпуск в тридевятом царстве

— И откуда ты только взялась такая? — посетовала она, и доверительно прибавила: — Слышь, ты господину Бенвору не прекословь. Поведай все, как есть, авось он сжалится. Сердце у него золотое, только ведь война идет… Все расскажи, глядишь, и отпустит.

— Так это что… все правда?.. — недоуменно пробормотала я, только теперь начав подозревать, что версия с уокеровским розыгрышем как-то не очень стыкуется с очевидной действительностью.

— Отпустит-отпустит, — убежденно заявила Малеана, неверно истолковав мой вопрос. — Господин Бенвор обман видит сразу. Говори, не таясь, кто послал, зачем? Им-то теперь все равно, а ты молодая, еще жить и жить…

Мне стало не по себе. Повариха явно не притворялась. Солдаты, стоявшие у входа в дежурку, тоже не походили на антураж. Враждебность писаря добила меня окончательно. Один только Олквин казался живительным глотком воздуха в этом болоте. Он был вежлив и почти любезен. Тень Патруля, он даже имя мое повторил в точности, как Уокер, с теми же чарующими нотками!

Капитан нисколько не старался казаться солиднее, как это обычно бывает с молодыми людьми, облеченными властью. Он просто был здесь законным хозяином, и это чувствовалось во всем. У меня в голове все еще никак не укладывалось, что этот юноша, так похожий на Чарльза, способен причинить мне вред. Сбитая с толку этим невероятным сходством, я совершила огромную ошибку. Все дело в том, что я слишком привыкла доверять Уокеру. Несмотря на то, что некоторые его поступки часто оборачивались неприятными последствиями, намеренно причинять мне зло он никогда не стремился, и всегда выручал из любой передряги. Так что теперь я автоматически перенесла это доверие на молодого капитана, наивно понадеялась, что он тоже «свой» и совсем перестала его опасаться. Идиотка!

Когда допрос начался уже по-настоящему, у Олквина моментально выявились манеры человека, знающего себе цену и привыкшего приказывать. Похоже, он мало сомневался в том, кто я такая. Любая странность моего облика и поведения оправдывалась в его глазах опережающим темпом развития шпионского ремесла. Выводы капитана и обрисованные им перспективы стали для меня настоящим шоком, и я сорвалась.

Пожалуй, будь мы здесь один на один, я бы рискнула попробовать справиться с ним, даже несмотря на плохую подготовку новой проекции и обессиливающий остаток дурмана. Но Олквин был вооружен, за дверью чутко дежурили четверо солдат, а за каждым моим движением настороженно следил мерзкий писарь, немедленно поднявший тревогу. Не будь мой драйвер испорчен, я бы активировала его немедленно, ничуть не заботясь тем, как отреагируют на это окружающие. Увы и ах, меня ловко скрутили, начисто лишив возможности сопротивляться.

Кажется, капитан и сам не знал, что ему со мной делать. Я уже пожалела о вспышке бессмысленной несдержанности, совершенно мне не свойственной. Было бы правильнее отпираться до последнего, и искать подходящую лазейку. Видимо, повышенная агрессивность была побочным эффектом окончания действия транквилизатора и, хорошо зная об этом, меня попросту спровоцировали. Этим людям удалось поймать и обезвредить рейдера TSR! Несмотря на безвыходное положение, я почувствовала невольное уважение к ним.

К счастью, пытать меня прямо сейчас капитан не собирался. Мне показалось, что у него еще остались сомнения. Все-таки надо быть истинным рыцарем, чтобы достойно обращаться с предполагаемой шпионкой. Большинство других не стали бы так церемониться. Олквин вскользь пригрозил мне голодным заточением и крысами, при этом открыто сомневаясь в действенности меры. У вредного писаря неожиданно прорезалось чувство юмора, и капитан вдруг улыбнулся ему — ярко, тепло… Мне показалось, что в пыльной дежурке взошло солнце! Держу пари на что угодно — ради одной лишь благосклонной улыбки своего обожаемого господина здешние люди наверняка готовы пойти хоть на смерть, и причем он, скорее всего, даже не подозревает об этом.