Отпускаю как сон

– В прямом. Но, помалкивает.

– Так это, наезд только на тебя? На нас?

– Не понятно, пока! – пожал плечами отец.

"То—то У Игорька глаза бегали!"– подумал я.

– Займешься? – спросил Алексей Николаевич.

– "Скорпион" я защищу! А в твои дела не полезу, знаешь же!

– Опять за свое! – поморщился отец – За три года не поумнел! Здорово мать, в детстве, мозги промыла! – он помолчал и продолжил – Все равно этот бизнес будет твой, после меня! Какая разница, когда начинать?

– Так ты, и правда придумал, что приступ сердечный был? – спросил я, вглядываясь в лицо отца – Что бы я вернулся? Что б за твой бизнес впрягся?

– Приступ был! – помолчав, ответил он – Думал, сдохну, не попрощавшись с сыном. Но, теперь здоров, и про все эти болячки надо забыть. Не вспоминай!

– Ладно, пап, я пошел! – сказал я, и встал – Дела!

– Жить дома будешь или в клубе своем? – спросил Алексей Николаевич.

– Клуб и есть мой дом! – ответил я, и вышел.

– Я рад, что ты вернулся! – крикнул мне вслед отец.

Надо же! С чего он сдался, и выдал такое признание? Постарел, и стал сентиментальным, или подлизывается, что бы я делами занялся?

ЛЕСЯ

…В студию меня приняли без проблем. И даже роль дали – певички в ресторане. И премьера скоро. Вдохнув воздух театра, я подумала: может, мне нужно уехать – да хоть в Москву – и поступить, например, во ВГИК? Но, для этого нужны деньги. Значит, нужна работа.

Проходя мимо вчерашней кафешки, хотела купить блинов, но передумала – плохие воспоминания, плюс сплетница продавщица. Зато обнаружила, недалеко от "Блинчика", цветочный магазин, с объявлением на двери – «Требуется продавец». Будто судьба, услышала мои мысли и направили этой дорогой! И я зашла в магазинчик.

Он был заставлен цветами и наполнен смешанными легкими ароматами. За прилавком стояла черноволосая женщина, лет сорока, приветливо мне улыбнувшаяся.

– Здравствуйте! – улыбаюсь в ответ – Я по объявлению!

И вот – уже стою за прилавком, и зажимаю ножницами стебель розы, собираясь его обрезать. Брюнетка, которую звали Лариса, и которая была хозяйкой магазина, посмотрела, как я управляюсь, потом взглянула на часики на своей руке.

– Ты продолжай, а у меня дела! – сказала она – Но я здесь, в кабинете. Если появится покупатель, позовешь!

– Хорошо! – улыбнулась я, и хозяйка ушла в боковую дверь.

Я была в восторге! Конечно, пока меня не взяли – Лариса хотела посмотреть, как я справлюсь. Но сомнений, что все получится, не было – работа легкая, а платят за нее, как выяснилось, хорошо.

Открылась дверь, и вошел первый мой покупатель.

Я улыбнулась, как можно шире и радостнее. И замерла – с улыбкой до ушей, и вытаращенными глазами. Ибо заявившийся в магазин парень был той самой тварью, разбившей мой телефон – Стасом Паниным. Сердце зашлось от ярости, бешено заколотилось, и возникло желание дать с ноги по красивому худому лицу.

– Найдется, пятьдесят белых роз? – спросил гад. Меня он похоже, не узнал, а скорее всего, даже и не помнил.

Я, уже не улыбаясь, смотрела на покупателя, понимая, что судя по вчерашнему, ударить себя он не даст. Да и скандалить нельзя, что бы не потерять работу.

Оглянулась, нашла взглядом то, что он просил, и вынула из ведерка белые розы. Сколько штук их было – не знаю, и считать не собираюсь. Я не сделала того, чему успела научить Лариса – не отряхнула цветы, и не завернула, прежде чем вручить покупателю – кинула розы на прилавок настолько небрежно, что брызги с их мокрых стеблей разлетелись по сторонам. Попало и на парня. Он отшатнулся, вернулся, оперся руками на прилавок, перепрыгнул через него, как гимнаст через бревно, и оказался рядом со мной.

– Поаккуратней нельзя? Повежливей? – спросил Панин, смотря прямо в глаза, слегка прищуренными, злыми зелеными глазами.

Он был выше меня, и казался огромным. Большим опасным хищником, заполнившим собой все пространство.

"Не сбежишь! Не спасешься!"

Я попятилась, опрокинув ведерко с цветами, уперлась спиной в стеллаж, почувствовала, как сочно хрустят под ногами стебли раздавленных растений, и приняла бойцовскую стойку, пытаясь защититься. Я, Леся Чудова, девушка смелая, даже отчаянная – боялась до ужаса, но пыталась выглядеть храбро, и надеялась, что это воплощение зла не заметит, что мои руки дрожат, а ноги подкашиваются.

Вдруг парень улыбнулся, и произнес, с веселым удивлением:

– Так это ты!

Аура опасности, исходившая от брюнета минуту назад, исчезла. Стас разглядывал меня с интересом. Взгляд глаз Панина, посветлевших, изумрудно—зеленых, скользнул по моей фигуре, задержался на груди, и метнулся к губам. Стас стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела, и горьковатый запах парфюма, а его рот вдруг оказался возле моих губ.

"Сейчас поцелует!"– мелькнула мысль.

– Что такое? Леся, что происходит?

Я обернулась на голос Ларисы. Хозяйка стояла в дверях в подсобку, и с тревогой – нет, скорее со страхом – смотрела на брюнета: я заметила ее побледневшее лицо, и пальцы, вцепившиеся в дверную ручку. Похоже, Лариса знала, кто стоит за прилавком, и боялась его.