Отпускаю

Тот сидел, опустив глаза и прикрыв рот рукою, очевидно, стараясь изо всех сил сохранить серьезность. Почувствовав, что снова стал объектом изучения, Уилсон приподнял лицо и посмотрел на девушку таким пронзительным взглядом, что у нее снова дернулось веко.

– Доброе утро! – начал прерванный вчера разговор мужчина.

– Утро добрым не бывает! – улыбнулись ему в ответ.

– А как тебе сегодняшняя погода? – актер снова прощупывал почву, готовясь рассказать о том, в каком он восхищении от эдакого замечательного, солнечного денечка.

– Отвратительней не припомню, – тут же был совершенно серьезный ответ, – вместо нормальных ворон какие-то птицы свиристят, люди на улице, как идиоты, улыбаются, солнце это дурацкое глаза выжигает… Лондон, как и мой город, не создан для такой погоды. Вся краса становится очевидной, лишившись столь яркого освещения… Мрак делает всё красивым. Только мрак, только полутьма.

Уилсон, чуть приоткрыв рот, оторопело слушал собеседницу, растерянно водя тонким пальцем по верхней губе.

– Ты можешь этого не делать? – резко прервав свои размышления, слегка раздраженно попросила русская.

– Что? – удивленно очнулся Том, отрывая пальцы от губ.

– Спасибо… – вместо объяснения ответила незнакомка, опуская глаза.

«Красив, как бес, сволочь…»

Действительно, Бог выпендривался, когда создавал Тома Уилсона: идеально пропорциональные, тонкие, аристократически изящные черты лица, обезоруживающе-светлая улыбка, густые русые волосы. Потрясающей глубины серо-голубые глаза сейчас, когда мужчина отвернулся от окна, затенились синей рубашкой в бархатно-сапфировый цвет.

«Ужас какой-то. Просто кошмар…»

Официант принес ароматный кофе, и девушка, ухватив кружку обеими руками, припала к ней нежно-сливовыми губами.

«А ей идет эта помада, – пронеслось в голове у актера, он пристально следил за тем, как черный, словно смола, напиток касается едва накрашенных губ, – она сегодня еще красивее, чем вчера… Очень красива, но какая странная у нее красота! Будто темная, потусторонняя, фатальная. Наверное, такой же гордой, обезоруживающей сексуальностью, животной энергией могут похвастаться суккубы. Магнит, который ненавидит абсолютно всё, что к нему тянется. Которому ничего больше ни от кого не нужно. Разве так может быть в ее-то возрасте?! «Обжигающая». Иссиня-черные длинные волосы, бледное лицо, темно-кофейные глаза. Но ведь были ж они у нее искрящимися, почти янтарными? На той фотографии…»

– Скажи, пожалуйста, – отставив кружку в сторону, сложив руки на стол и склонившись к Тому, внезапно начала девица, – почему ты не отдал мой телефон администратору?

– У меня он сохраннее, – так же подавшись вперед, чуть склонив голову набок, улыбнулся Уилсон. – Знаешь, что подумал? – продолжил он, понижая голос, – я не знаю твоего имени…

– Маргарита, – откинувшись назад, разрывая дистанцию, небрежно ответила девушка.

– Булгаковская? – улыбнулся Том, так же отстраняясь к спинке кресла.

– Если бы… – задумалась русская. – Но это бы многое объясняло… да что там! Почти всю хрень в моей жизни это б объясняло.

Он смотрел на нее и никак не мог понять, куда же девалась та счастливая, жизнерадостная девушка с фотографий? Все, чего он смог добиться, это холодный, серьезный взгляд и скорее хищная, нежели добрая улыбка…

– Я сейчас вернусь, – Том приподнялся и, поспешно отпив чаю, изящно выскользнул из-за стола.

Оставшись в одиночестве, Марго глубоко выдохнула, обхватила голову руками и уставилась немигающим взглядом на забытую «звездой» кружку.

Громко запел и завибрировал оставленный Уилсоном прямо посередине столика телефон:

«I don't care if Monday's blue

(Мне всё равно, если понедельник уныл,)

Tuesday's grey and Wednesday too

(Вторник сер и среда тоже,)

Thursday I don't care about you

(В четверг мне на тебя плевать,)

It's Friday I'm in love

(Вот пятница, я влюблён.)»

Маргарита вздрогнула и уставилась на экран. Тома отчаянно желала какая-то «Аманда». Закатив глаза, девушка откинулась на спинку кресла, схватив кофе, залпом осушила кружку.

Транквилизаторы с кофеином… Ну ладно… Не с вискарем же, как бывало, и то хорошо…

Из размышлений ее выдернул бархатный голос, возникший позади, почти у самого уха:

– Заскучала без меня? – Том вынырнул из-за спины и, шагнув к своему месту, вальяжно уронил свое тело в кресло.

– Нет, – пожала плечами девушка, – твои женщины разве дадут соскучиться? – она изобразила лучезарную улыбку.

Уилсон едва заметно напрягся и быстро обвел взглядом кафе. Не увидев знакомых лиц, уперся серыми глазищами в собеседницу:

– О чем ты, Маргарита? – приподняв брови, вежливо улыбаясь, уточнил джентльмен.

Русская только слегка склонила голову в сторону айфона:

– Тебя хотела Аманда, перезвони, вдруг у нее что случилось? – она аналогичным образом вскинула брови, даря понимающую улыбку.