Отпускник

Вернувшись домой к тетушке, я достал из морозилки пакет сосисок, оторвал три штуки и положил размораживаться в микроволновку. Две затем порезал на кусочки и смешав с вареным рисом, вывалил полученное блюдо в собачью миску. Одну сосиску цинично съел сам, вприкуску, с найденным в холодильнике, черствым куском хлеба. Я чувствовал неловкость, от вынужденной необходимости объедать бессловесную животину, но жрать шибко хотелось, а дома тема еды, как обычно, не была раскрыта. Пока Глафира благодарно чавкала, я полил цветы. Выполнив, там образом, родственный долг, запер дверь и отправился прямиком на остановку.

***

Маршрутки одна за другой проносились мимо, даже не пытаясь тормозить – свободных мест в них не было и в помине. Минут через двадцать, когда я уже начал скучать, к остановке, наконец, плавно подрулил длинный, оранжево-голубой автобус.

Удачно! Заодно и сэкономлю. Автобус двадцать девятого маршрута шел прямо до ЖД вокзала и проезд в нем стоил всего восемь рублей, против двадцати в маршрутках.

Войдя в салон, я пристроился возле окна, расплатился за проезд и от нечего делать, стал рассеянно разглядывать пассажиров. На одиночном кресле прямо подо мной сидела девушка, и мой блуждающий взгляд постоянно натыкался на русую макушку с аккуратным пробором и нырял в глубокий вырез ее маечки, оттопыренной аппетитными округлостями. Немного погодя я убедился, что в этот вырез бросают взгляды и другие пассажиры мужского пола, стоящие неподалеку, уж больно интересный открывался ракурс. Лица девушки я увидеть не мог, для этого пришлось бы наклониться, но лежавшие на коленях руки были красивыми, с тонкими пальцами и длинными наманикюренными ногтями. Кресло впереди девушки занимал парень, который всю дорогу возился со своим мобильником.

На очередной остановке, в автобус заскочила бабка, и шустро вклинилась в узкую щель между мной и, стоявшим рядом мужчиной, потеснив нас обоих. Я не сразу понял смысл ее маневра, однако его поняла кондукторша, мгновенно оказавшаяся рядом. Бабка, со скорбным видом, долго рылась в потертой кошелке, но нужной суммы так и не собрала. Кондукторша укорила ее, что стыдно, мол, в таком возрасте забегать в автобус и прятаться, как какая-нибудь шантрапа малолетняя, но выгонять не стала. Просто забрала найденные бабкой деньги и, не дав билета, отошла.

Кондукторша – молодая девица, вообще оказалась на редкость деловитой, шустрой и боевой. Я некоторое время развлекался, наблюдая, как она снует туда-сюда, покрикивает на вошедших пассажиров, распределяя их более равномерно по салону, не давая накапливаться перед входом. Когда на очередной остановке в автобус сунулись два паренька босяцкого вида, она мгновенно заступила им дорогу, и поинтересовалась финансовыми возможностями. Опыт не подвел, парням действительно нечем было платить, и они ретировались, сопровождаемые её презрительным взглядом, обозвав на прощание «парчушкой».

На Речном вокзале девушка с вырезом вышла, и я с удовольствием плюхнулся в хранящее тепло ее тела, кресло. К одиннадцати часам утра, автобус, уже будучи полупустым, вырулил с Вокзальной магистрали к остановке на площади. Раздвинулись гармошки дверей, выпуская остатки пассажиров. Я вышел последним, за компанией потрепанной молодежи.

Привокзальная площадь была, как всегда, полна народу. Автобусы, маршрутки и недра метро, всасывали в себя отбывающих, выбрасывая им навстречу пополнение. В ожидании поездов, встречающие и отъезжающие, слонялись вдоль рядов киосков, от скуки скупая разные ненужные вещи, с пустым любопытством, разглядывая в витринах сувениры и книги. Проголодавшиеся, поедали сомнительные шашлыки, копченых кур и чебуреки в многочисленных кафешках-рыгаловках, расположившихся тут же на площади, пили пиво в тенечке раскинутых зонтиков. В ключевых точках площади, маленькими кучками, торчали профессионалы нехитрого привокзального бизнеса – сдатчики квартир и комнат, скупщики золота и валюты, по совместительству скрытые сутенеры. Менты, не выходя из своего уазика с распахнутыми для сквозняка дверцами, лениво высматривали в толпе гостей с востока и пьяных сограждан, готовых отзывчиво откликнуться на их просьбу: "Предъявите ваши деньги". Бродящие неподалеку, в поисках бутылок и алюминиевых банок, бомжи с авоськами, не привлекали их сурового внимания.

Пробираясь в людском водовороте, я пересек площадь и спустился по лестнице к зданию вокзала. Внутри народу оказалось еще гуще. Сбившиеся в галдящую кучу люди, глазели на большое электронное табло, на котором появлялась информация о прибывающих поездах. Другие сидели, лежали, жевали, читали в зале ожидания. Кому не хватало мест на лавках, располагались на собственных вещах. Я пробрался сквозь пеструю, пахнувшую потом и парфюмом толпу и спустился на уровень вниз, где в одной галерее странно соседствовали ручные и автоматические камеры хранения, комната милиции и бар с биллиардом.