Отпускник

В квартире стояла жара и было душно, как в склепе. Я раздвинул шторы и даже присвистнул – еще бы, все окна и форточки закрыты и запечатаны, похоже с самой зимы. Поняв, что в такой душегубке долго не протянешь, я решился, и, отодрав полоски бумаги, приоткрыл балконную дверь. С улицы ворвались звуки, словно разом включили громкость: шум и сигналы машин, детские вопли со двора. Потянуло свежим воздухом. я перешел на кухню, открыл форточку, снял рубашку и какое-то время стоял под легким уличным ветерком, уперев ладони в облупившийся подоконник. Из давно немытого окна виднелся унылый колодец двора, запертый с четырех сторон пятиэтажками, с одиноким тополем посередине, ржавой детской горкой и песочницей, в которой копошились несколько карапузов. Их мамаши и бабушки судачили на лавочках неподалеку. Я вдруг осознал, что уже давно ощущаю сильную жажду. Прокашлявшись пересохшим горлом, порылся в шкафах, в поисках подходящей посуды. Там нашлись только несколько пыльных тарелок, но ни одного стакана или кружки. Плюнув на условности, я пустил воду, подождал пока сбежит ржавчина и напился прямо из-под крана. Во рту остался ощутимый привкус железа. Прошел в ванную, пустил воду, сунул голову под прохладную струю. Оказалось, что вытереться тоже было нечем – полотенца не было, ни на кухне, ни в ванной. "Фиг с ним, само высохнет" – подумал я и, вернувшись в комнату, уселся на старой одноместной тахте, заскрипевшей под моим весом. Струйки воды стекая с мокрых волос щекотали шею. Закинув руки за голову, я откинулся на стену и замер в этой позе.

Время шло… Мира не появлялась… Делать было решительно нечего. Окинув комнату взглядом, я наконец, сообразил, что ровно напротив тахты стоит телевизор.

Старый цветной Рубин на четырех длинных ножках, как ни странно, включился и даже начал показывать картинку с блеклыми тусклыми цветами эпохи застоя. Сев рядом на корточки, я принялся переключать каналы. Везде шла обычная в это время муть – сериалы вперемешку с рекламой.

***

Прошло часа два. Мира все не шла, и я совсем заскучал. Кроме того, от всех тревог, проснулось зверское чувство голода. Люди, как известно, делятся на тех, кто от волнения теряет аппетит и тех, у кого он, наоборот, разыгрывается. Я отношусь ко второй группе. От безысходности, ни на что, не рассчитывая, совершил экскурсию к холодильнику "ЗИЛ", с шумом трясущемуся время от времени на кухне. Ну, действительно, что может быть в холодильнике, в пустой квартире в которую не меньше месяца, кажется, не ступала нога человека? Потянул за ручку, похожую на стоп-кран… Ба!!! На верхней решетчатой полке уютно расположилась непочатая упаковка банок с пивом Балтика семерка. Банки призывно синели из полиэтилена. Рядом с ними лежали два больших пакета с сушеными кальмарами. Нижнюю полку оккупировала компания из литровой бутылки водки "Абсолют", здоровой палки сервелата и завернутого в целлофан нарезного батона. Я треснул себя по затылку, в наказание за недогадливость. Давно ведь уже мог заглянуть сюда, идиот! В морозилке, правда, ничего не было, кроме сугробов инея. Ну и ладно, и на том, что есть, спасибо!

Жизнь, однако, налаживалась! Я без лишних сомнений, вскрыл упаковку, достал одну синюю банку, закрыл дверцу холодильника. Постоял несколько секунд, подумал. Нет, пожалуй, пивом тут не обойдешься. Опять открыл холодильник, взял водку и, решительно свернул крышку. Растерянно посмотрел вокруг – куда налить?.. И без долгих раздумий приложился к холодному горлышку. Хорошо приложился! Водка пошла, как вода. Ледяной струей скользнула по пищеводу и мгновенно согрела желудок. После пары добрых глотков, поперхнулся и долго кашлял. Все-таки не вода. «А вот ерша не хотите ли?» – с этими словами я вскрыл зашипевшую банку и запил. Сел на колченогий стул возле кухонного стола, посидел немного, прислушиваясь к ощущениям. Влитая в голодный желудок гремучая смесь подействовала мгновенно – взбудораженный разум стал успокаиваться, а острота переживаний притупляться. Зато проснулся аппетит. Так. Есть колбаса. Есть кальмары. Кальмары – это не серьезно. А колбасу нужно порезать. Вопрос – чем? – я опять принялся обшаривать ящики кухонного стола и стенные шкафы, теперь уже в поисках ножа. Как ни странно, с этим повезло больше, чем со стаканами. Нож имелся. Старинный нож – такие когда-то выдавали в ресторанах – тупой, с круглым концом лезвия, с мельхиоровой посеребренной ручкой. Правда на лезвии был какой-то жирный налет. Брезгливо морщась, помыл ножик и одну из тарелок под струей горячей воды. Достал продукты. С трудом, крупными кусками, покромсал колбасу. Мягкий батон при попытке его порезать вообще раскрошился, пришлось рвать кусками.