Отпусти - это всего лишь слово

- Садись, Ник, - сообщил Санька, делая заказ за наш столик. - Не хочу, чтобы ты грустил. Сегодня я буду петь для тебя. Наслаждайся. 

- Я английского не понимааааюууу! - заорал я, не желая лишаться своего бога, но Юлька получив возможность украсть меня себе, ехидно пообещала, что переведёт, если только я ещё раз так с ней здоровски потанцую. Буду умницей, лапой и вообще. 

Из бара мы возвращались овеянные славой как эстрадные боевые ветераны.

   Юльку постоянно ломились приглашать на танцы, но рядом с ней сидел бдительный я, и всех отшивал. Сашкино место загромождали салфетки с телефонами и визитки, которые я благополучно уничтожал тихо стервенея от ревности. Один раз какая - то пьяная девушка пригласила меня, но Юлька неожиданно повела себя хамски, чуть не накинулась как кошка, в общем, собственнические инстинкты в нашей дружной семейке оказались развиты у всех просто до гипертрофированных размеров. Я не стал исключением, а что я левый, что ли?

   Когда Сашка соизволил сойти со сцены и вернутся к нам, часы показывали половину третьего ночи. Мы протанцевали с Юлькой ещё пару разиков, после чего Сан забрал нас домой, пребывая задумчивом настроении. Настроение мне не нравилось. Затишье перед грозой. Интересно хватит ли у Сашки решимости закатить скандал и высказать мне всё, что он думает по этому поводу? Почему - то мне казалось, что нет. От этого было обидно. Он должен был высказать мне, всё что думает, или пиздануть от души, но Сан не сказал ничего. Улыбнулся вымученно, поцеловал и сделал вид, что ничего, ничего он не понял. Не было ничего. И баста.

   А может быть было. В конце концов, Сан тоже человек, вот только в его человеческой раскладке переживал он, исключительно за меня. 

- Ты ведь думаешь о нём, Никит? - грустно спросил он, перебирая мои волосы, когда мы уставшие, принявшие душ и ограничившиеся скромным поцелуем в лобешник, лежали в кровати. 

- Нет, Саш. О нём, я больше не думаю.

   Я перевернулся, и залез на Саньку, устраиваясь на его животе. - Просто...поверь. 

Я поцеловал его в губы, долго, нежно, благодарно. Оторвался нехотя. - Спасибо, за чудесный вечер. У тебя потрясающий голос, Саш, это было здорово.

- Ты сегодня тоже здорово.

   Сан чмокнул меня в ухо, и прижал к себе. - Долго танцами занимался?

- Пять лет.

   Я мирно задрёмывал, уткнувшись носом в его шею

- Зачем бросил? 

- Тупо денег не было. 

- Понятно. Завтра у Юльки тренировка намечается. Хочешь присоеденится?

- У нас специфика разная, да и уровни отличаются. 

- Поэтому и хочу, что бы ты продолжил. Тебе надо серьёзно этим заняться.

Сашка ласково прижался губами к виску и погладил по спине. - Без шуток, Ник, такими способностями нельзя раскидываться. А насчёт специфики, я в этом не понимаю, но направлений и классов в школе много. Думаю подобрать тебе что - то вполне по силам. 

- Ога, балет. - Мы одновременно прыснули и я поднявшись чмокнул Сашку в губы.

- Я те.. 

Глаза Сашки расширились, ожили. 

- Ничего, - пробормотал я смущаясь. - Давай спать.

- Я тебя люблю, Никита, - грустно вздохнул Сан и крутанувшись перекатил меня под себя.

- Повторяй за мной, - проговорил Санька, проводя пальцами по линии губ.

   - Просто повтори за мной. Это же ведь не сложно сказать. Я те - бя - лю - б - лю. Ну?

Я смотрел на него радостно и улыбался как дурачок. 

- Сейчас маркером на лбу напишу, - пригрозил Сашка. - Повторяй. Саня, я те - бя лю -б- лю.

- У тебя мания величия, Сашка.

   Я расхохотался, а Саня ответил тоскливым взглядом и сгрёб под себя и уткнулся головой в подушку между ухом и плечом.

- Ты прав. Давай спать. 

Стало холодно. В комнате было тепло, но между нами стало холодно в эту секунду. Я обнял его в ответ, не зная как объяснить, собственное косноязычие. Погладил по спине, хотел сказать, но вместо этого шутливо ляпнул

- Ты что, так и собираешься на мне всю ночь провести?

- Угу, - не двигаясь, отозвался Сан. - Всю жизнь. 

- У тебя, кстати реальный стояк, - заметил я поёрзав под ним и прижался выгнув поясницу. - Не только у тебя.

   Я не договорил, потому что Сашка внезапно выпрямился и со злостью стянув с меня трусы, обхватил за член и принялся дрочить, одновременно впиваясь губами в шею, плечо, яростно лаская второй рукой. 

Как шлюху....Словно мне нужен только его хер, а не он сам....

Я ударил его. Сашка даже не понял, что я дерусь, очевидно, приняв яростное дёрганье за порывы страсти. Я врезал ему. Размахнувшись изо всей силы, залепил кулаком в грудь. Хотел ударить по лицу, но не мог. Впервые в жизни не мог ударить человека, в тот момент, когда остро хотелось это сделать. На любимого человека невозможно поднять руку по настоящему, невозможно представить, что можно ударить его, причинить физическую боль. Но вот очевидно боль моральная в этот закон не входила.