Отпусти - это всего лишь слово

В этом мире, мать склонялась над колыбелью ребёнка, слыша в ответ звонкий смех и он протягивал к ней руки. В этом мире, парень впервые целовал любимую девушку, и она говорила ему ДА.

   В этом мире влюблённые соединяли руки перед алтарём, и ребёнок протягивал взрослому ладонь, показывая бабочку, в этом мире, люди сидели всей семьёй за праздничным столом и ценили это мгновение, в этом мире, в этом мире...

   В этом мире мы бежали с Сашкой по ссыпающемуся пляжному песку, держась за руки, позволяя волнам океана омывать наши босые ноги, мы сидели перед камином, слушая шум дождя, читали книгу обнявшись, смотрели фильмы вдвоём, бродили по музеям любуясь картинами, сплавлялись на байдарках, неслись в горы с рюкзаками на плечах, и лопали шашлыки на природе, швыряли друг в друга скомканными бумажными салфетками, брызгались водой, дрались шутя, скользили на американских горках, и играли в футбол, резали наш свадебный торт одним ножом на двоих, смотрели друг на друга и Сашка протягивал мне ладонь, опускаясь вниз, и позволяя мне взять себя как любимейшую из женщин и драгоценнейшего из мужчин.

   Мы стояли, обнявшись на вершине самой высокой горы, и говорили с богом, а бог отвечал нам, сказав, одну простую фразу:.

   Любите друг друга и будьте счастливы. Аминь. 

ЖИВИТЕ ПАЦАНЫ!

   И Сашка стоял в дверях, прислонившись подбородком к руке, и улыбался, опускал голову, улыбаясь, закрывал лицо, поднимал его, снова смотрел на меня и улыбался. Улыбался до бесконечности, глазами, губами, всем телом. 

Смеялся беззвучно изнутри. Смеялся от счастья. Смеялся надо мной, дураком, и над собой дураком тоже, потому что в эту секунду мы оба были как дураки, а нас пёрло изнутри. 

А потом я сорвался и бросился к нему, сминая ногами простыни, цветы, слетая с подушек, как пизданутая собака навстречу своему хозяину, когда пса настолько распирает от радости, что он не может сдержать себя, начинает прыгать, скакать, повизгивать, вилять хвостом от счастья.

Сашка поймал меня на пол пути, раскинув руки, подхватил и мы рухнули обратно в койку, целуясь, целуясь, я обхватил его руками и ногами, уткнулся в него, не давая приподняться.

- С днём рождения, Ники! - шепнул Сашка мне в губы - Я люблю тебя! 

И это был самый лучший подарок, который когда либо мог быть у меня в жизни. Всё остальное было не важным, не имело значение. Подари мне сейчас миллиард долларов, я бы не отреагировал на него так, как отреагировал на это тысячу раз слышанное Сашкой признание. 

Всё теперь было по - другому у нас, по особенному, не могло уже быть лучше, но было, было чёрт возьми. Золотое сияние счастья. 

И хлопок вылетающей пробки из под шампанского.

- ААааа Саня я бутылку разбилааа!!!! - заорала Юлька в дверях и тут же возмущённо завопила.

   - Да, вы хоть когда нибудь друг от друга отлепляетесь? Достали, всё время лизаться

- Юляяя!!! Свали с горизонта, быстро! 

Тихое рычание папы. Хлопок двери и...

Санька начал ржать, уткнувшись в меня лбом. 

Кажется, они планировали поздравление, а вот я всё проспал, точнее я должен был проснуться, под "Хепи бёздей ту ю" или что там намечалось, а Санька всё похерил, или я всё похерил, не имело значения. 

Мы покатились по кровати, сплетаясь, целуясь, беззвучно смеясь, улыбаясь глазами. Нам не требовались слова.

   Мы сияли с Сашкой, маленькими кометами, в нашей тихой золотистой, мерцающей любви: ласковой, мягкой, нежной, искренней, похожей на волну тёплого приливного океана.

   Её волны накатывали на нас, лаская бархатистым приливом, накрывая с головой, и мы задыхались уходя под воду, до самой макушки, целуясь, улыбаясь, плавая в ней, как два ленивых дельфина, кувыркаясь по кровати, дрейфуя в друг в друге, выныривая и погружаясь вновь, втягиваясь губами, рассоединяясь, чтобы снова начать целоваться. Долгими засосами и дурацкими бесконечными чмоками. Не в состоянии отлепиться, не в состоянии говорить. 

Сминая нахрен цветы, общаясь зрачками, веками, ресницами, пальцами. Соединяя пальцы и улыбаясь. Сашка целовал мои костяшки, а я целовал его ладони. Трепетные, тёплые. Баюкал их губами. Хотел встать перед ним на колени и языком облизать его ступни, прижаться щекой.

   Но даже встав на колени перед Сашкой, не смогу выразить всё, что чувствую. Просто не смогу. Хочется плакать от счастья и тоски одновременно, тоски от мысли о том, что нам надо быть как обычные люди, а обычным людям свойственно вести себя по человечески, для начала разговаривать, а не читать друг друга. А мы читали, невозможно было представить, даже минуту разлуки. Приходилось выдирать друг друга по живому, не знаю, мистика, фантастика, одержимость, но мы не могли не прикасаться друг к другу, просто не могли. 

Я счастлив. Я так счастлив, что не могу дышать, настолько счастлив, что глаза начинают слезиться. У Сашки они слезятся тоже.

Мне кажется, люди способны ощутить разлуку. Гибельный миг острого расставания. Младенец перед смертью с жадностью набрасывается на еду, и бывалые акушерки с сочувствием и каким - то цинизмом говорят: надо, наесться на дорожку. В последний раз.